Бремя раздора

Эти годы стали настоящим испытанием, борьбой за власть и права, за жизнь и понимание, за свое место под солнцем. И хоть сейчас все было тихо, размеренно и спокойно, что-то постоянно толкало вперед и вынуждало рисковать собственной жизнью. Быть может, это привычка выживающего, быть может, это желание быть нужной, быть может, духи таким образом играли с ней или мстили за что-то, а может, Амадинллин просто не умела ничего другого.

Воительница без сожаления взялась за одежду одного из убитых, что лежал перед ней, и вытерла об нее нож. Врагов стало на одного меньше.

Почитатели Древневышсцев, как называли среди ее народа тех, кто твердил про Высших, создавших здесь все и наделивших все живое душой, стали настоящим кошмаром за последние сезоны. Их количество непостижимым образом возросло и продолжало расти с каждой сменой погоды. Вероятно, они прибывали на кораблях чужестранцев с Других земель. Почитатели распространяли свою веру, обращая в нее целые поселения и находя приспешников даже среди людей, которые были, по мнению Мэнди, разумными.

С их появлением начали пропадать люди – и не просто люди, а Говорящие-с-духами, редкие одаренные, что ценились каждым поселением. Те, которых народы охраняли как самое ценное сокровище. Те, без которых невозможно было бы защитить семьи от посягательств особо разъяренных и не имеющих никакого представления о человечности чужестранцев.

Кроме них, пропадали вожди и их дети, могучие герои и старушки-ведуньи.

Да, родные земли Амадинллин жестоки и опасны, они проверяют на прочность. Люди пропадали всегда, задолго до появления Жестоких людей с Других земель – так рассказывали Хранители памяти. Сильные воины или слабые, хорошие или плохие проводники, собиратели и охотники, дети и старики, мужчины и женщины – пропадали все. Кроме Говорящих-с-духами. Сами силы природы, духи лесов и полей, озер и рек, моря и земли, духи зверей, духи камней и цветов, духи птиц и рыб – все они помогали своим избранным и не позволили бы потеряться.

Поверить, что одного или двух Говорящих задрали дикие звери или убили новые захватчики, было возможно – поначалу во многих поселениях так и считали. Думали также, что духи обозлились на избранного и покинули его. Но сложно поверить, что таким образом пропало уже шесть, и это только из поселений, поддерживающих связь с Жестокими людьми и правителями дома из камней.

Пока Амадинллин вытирала и убирала оружие, недалеко началось копошение.

Молодой мужчина застонал – единственный, кто испугался, получив один удар копьем, и более не пытался вставать. Самый слабый оказался самым приспособленным к выживанию – к такому Мэнди не готовил никто. Это противоречило всей ее жизненной философии, нарушало все привычные устои и возмущало. Однако отрицать очевидное было глупо.

Вздохнув, женщина вернулась к раненому, достала веревки и начала его связывать.

– Я говорил, говорил, что Дикие земли не доведут ни до чего хорошего и мы пожалеем, что полезли сюда. Нам бы хватило того, что есть. – Многие с Других земель были до омерзения болтливы, когда боялись. Этот экземпляр и вовсе превышал все допустимые пределы. – Не надо! Не бей меня, прошу, я и без того истекаю кровью! – Слабый мужчина врал ей. Мэнди видела, что попала ему в ногу и с этой травмой он мог ходить. Он не умирал. – Ты… Это ты одна их всех? Как? Люди не должны быть такими и… Женщины не должны так поступать… Ты ведь женщина, верно? Или нет? О Первейшие, если все женщины здесь такие, как она, позволь мне умереть сейчас, пока еще свежи воспоминания о тех, кого я встречал. Не позвольте меня принести в жертву и живьем съесть!

Женщина презрительно скривила лицо.

В своем поселении она не считалась красавицей, однако никому не приходило в голову говорить ей что-то подобное в лицо. Да и слушать замечания от чужака воительница не желала.

Там, где она родилась, все знали, что у каждого своя роль, и Мэнди выпала доля бойца и защитника.

Говорящий-с-духами каждому помогал найти свой собственный путь, духи знали, что сказать блуждающим, и Амадинллин поведали ее предназначение.

В шесть лет рослой Мэнди, что пострадала от нападения черного острозуба, после чего потеряла привлекательность, свойственную маленьким пухлолицым детям, и ее матери сообщили, что девочке предначертано стать одной из лучших воителей их свободолюбивого народа – защищать и друзей, и тех, кого называют врагами, помочь им примириться, а после объединить и спасти еще очень многих. В то время Амадинллин не хотела брать в руки оружие – она, как и все ее подруги, веселилась, купалась, помогала старшим женщинам поселения и даже не думала, что шрамы на лице и теле останутся на всю жизнь.