Брестский квартет

– На вот, возьми… Еще пригодятся. Будешь переходить линию фронта, меть на сломанную березу, что на вашем правом фланге. Ну, ты знаешь. Там – проход в наших минных полях. Только смотри – без глупостей! Сегодня же его закроют наши саперы. Но у тебя часа два-три будет. Всё! Прощай… И помни – мы с тобой в расчете. В следующий раз попадешься – выполню свой офицерский долг.

Он вдруг выругался по-немецки.

– Спасибо, Петя.

Вальтер сделал протестующий жест и быстро выстрелил два раза в сторону леса.

«Господи, как странно распорядилась жизнь: старинный боевой товарищ – теперь офицер вражеской армии. Мой враг…» – думал бывший поручик, продираясь сквозь снежную целину к лесу. У самой опушки он еще раз обернулся. Вальтера уже не было. Ветер зло рвал с низких, нависающих над плетнем крыш снег.

– Се… афович… – донеслось вдруг из-за ближайших к лесу кустов.

Крутицын вздрогнул и от неожиданности едва не упал в сугроб.

– Сергей Евграфович, – повторил уже погромче, посмелее голос. – Это я, Брестский.

– Дима?! Ты как здесь? – у Крутицына чуть было не отвисла челюсть, но он вовремя совладал с собой. Из-за куста тем временем появился живой и невредимый, только сильно замерзший Брестский. Крутицын, все еще не веря своим глазам, вгляделся и выдохнул радостно: – Фу ты, черт! И действительно ты.

Быстро обнялись.

– Сергей Евграфович, ведь как все хорошо получается, – чуть не плакал от радости Брестский. Глаза его светились неподдельным счастьем.

– Ну, брат, ты даешь! – качал головой поручик, увлекая товарища к лесу. Оставаться рядом с деревней было опасно. – Я-то грешным делом думал, что тебя немцы… того… Кхм!

– Да портсигар мой трофейный, помните?.. Спас меня, удар ножа принял. А как же вас фрицы-то отпустили? Или опять ваши немецкие штучки?

– Да какие там штучки… Друг у меня там оказался. Старинный армейский друг, еще с империалистической войны.

Дима вдруг потупился и еще сильнее затрясся то ли от холода, то ли от волнения:

– Простите меня, Сергей Евграфович!

– Да за что, Дима? Только спокойно, без истерик!

– Струсил я… Уж лучше бы они меня грохнули. Вас не уберег, оружие забрали, да еще живой, непокалеченный… Сами знаете, за такое по головке не погладят. Разговор короткий: к стенке и – точка.

Дима рассказал Крутицыну все, что с ним произошло.

– Ну и правильно, что притворился мертвым. Правильно, что выждал. А то убили б они тебя, и все дела. Уж поверь – германские разведчики в этом деле профессионалы. Один двоих стоит. И приемам борьбы без оружия обучены. Так что лежал бы сейчас холодный и бесполезный. В общем, отставить сопли и слюни, а то нос с губами смерзнется, и давай думать, что делать дальше, пока еще ночь на дворе. С одной стороны, мы с тобой спаслись, а с другой… еще как посмотреть. Как ты понимаешь, нас вызывали в штаб не просто так. Командиру срочно нужен «язык». Поэтому, чтобы снять большинство вопросов, которые справедливо появятся у него, да и не только у него… – Крутицыну вдруг на миг представился тот подвал под Гомелем. – Нам, на мой взгляд, остается лишь одно: захватить и привести «языка». То есть выполнить, так сказать, поставленную перед полковой разведкой задачу. Вот так-то, брат. Эх, Петя, ты еще пожалеешь, что не расстрелял меня…

– Что? – не понял Брестский.

– Это я так, не обращай внимания. Ты мне лучше скажи, что у нас с оружием?

– Плохо. У меня только нож да лимонка. Особо не повоюешь…

– А голова-то, Дима, нам на что? Хотя вот эту штуковину я у тебя, пожалуй, возьму.

Крутицын подул на замерзшие пальцы и забрал у Брестского лимонку.

– У меня надежней будет, – пояснил он, пряча ее в карман шинели. – А то лимонка – вещь дурная, опыта требует. Глядишь, сам ненароком пострадаешь.

– В общем, план будет таков… – начал было он и задумался, так как плана-то никакого у поручика и не было. Но Крутицын специально заговорил нарочито бодрым голосом, чтобы не дать Диме совсем пасть духом. – Выдвигаемся как можно ближе к переднему краю и наблюдаем.

7