Бретер на вес золота

  - Да бросьте, шевалье, - я лениво обернулся, - горожане уже отведены подальше отсюда. Вокруг вас пять сотен матросов из абордажных команд, две сотни гвардейцев и три сотни монтерских дворян, плюс два десятка пушек, - приврал я порядочно, но кто бы меня за это упрекнул?

  - С вами никто не будет биться, канониры просто обрушат на ваши головы дома, в которых вы спрятались, а потом матросы вырежут выживших. Десять минут вам на раздумья!

  Как только мы отошли за линию баррикад, ко мне подскочил необычайно оживленный эльфийский тан:

  - Рене, возле ратуши один из раненых очень хочет тебя видеть.

  - Что случилось? - я решил, что дело идет о тяжелой ране кого-то из наших людей.

  - Нет-нет, не то, что ты подумал. Помнишь опознавшего Кривого Нэша типа?

  - Кажется, Марше? Жак Марше? И что?

  - А я не знаю. Лекари говорят, он при смерти. Завидев же меня, приятель Жак орал благим матом на всю улицу, заклиная привести тебя к его смертному ложу.

  - С чего бы это? - удивился я.

  - Представь себе, я задал ему тот же самый вопрос!

  - И?

  - Он не ответил, но велел передать, что вор, забравшийся в дом герцогов д'Астра, приходился ему троюродным братом! И, - видя, что я резко остановился, Арчер мягко подтолкнул меня в спину, - и на твоем месте я бы поторопился, выглядит Жак действительно плохо и долго явно не протянет.

  - Я не могу сейчас, я дал нугулемцам десять минут.

  - Да брось, Рене! Никуда твои нугулемцы не денутся, пусть сдадутся Бюэю. В конце концов, что для тебя важнее: слава или виконтесса?

  - К черту славу! Но если здесь будет бой, то я не смогу уйти!

  - Сдаются! Сдаются! - вокруг раздались торжествующие крики.

  Мы с эльфом развернулись, как раз чтобы увидеть начало появившейся в дверном проеме процессии. Впереди шел недавний переговорщик шевалье Суэк, за ним четверо солдат несли на плаще раненого офицера, следом появился сам принц Роберт Левансийский, растрепанный и угрюмый. Дальше потянулись укрывшиеся в домах остатки нугулемской армии.

  - Сами небеса толкают тебя к Жаку Марше, друг мой!

  - Похоже на то. Сейчас, предупрежу Франсуа - и идем.

  - Не идем, а бежим, Орлов, время не ждет!

  Это был очень длинный и очень тяжелый день. Возможно, самый длинный и тяжелый день в моей жизни. После недолгого общения с ныне отошедшим уже в мир иной Жаком Марше мы с другом-эльфом еще битых пять часов потратили на поиски перебравшегося на правый берег Солы борделя мадам Божоли и возвращение в 'Серебряный олень'.

  Дело сильно осложнялось разрушенными мостами и атмосферой полной неразберихи в городе. С неимоверным напряжением сил выполнив задачу по обороне столицы, монтерцы слишком устали, чтобы тут же браться за наведение порядка. Кто-то все же пытался убирать трупы, выхаживать раненых, разбирать завалы, но в основном народ либо разбредался по своим домам, либо лежал вповалку вокруг многочисленных костров, либо бездумно бродил от костра к костру.

  Даже воспользовавшись служебным положением, нам не сразу удалось отыскать лодку для переправы на тот берег. Все суда речной флотилии уже спустились в порт, и мы даже всерьез обсуждали, какой вариант будет лучшим: добраться до судов или подняться до Лазурного замка, где наведен временный деревянный мост.

  К счастью, лодка все же нашлась, а ее хозяин за вознаграждение согласился даже подождать нашего возвращения.

  Искали временное размещение борделя часа три, поскольку бедняга Марше указал его весьма приблизительно. Потом дело едва не дошло до драки с охранниками борделя, ни в какую не хотевшими ни впускать нас, ни будить хозяйку.

  В конце концов все завершилось благополучно, и сейчас, в половине третьего утра, пройдя через трапезный зал трактира, который был полон и где на меня не обратили никакого внимания, я тяжело, припадая на разболевшуюся правую ногу, поднимался по лестнице со спящим ребенком на руках.

  Дверь в наши с амазонкой апартаменты была не заперта, Флоримель спала, сидя за столом и уронив голову на руки, пистолет, несомненно, заряженный, лежал на столешнице, шпага в ножнах - на лавке, левая рука сжимает рукоять обнаженного кинжала. Аллорийское воспитание, попробуй такую застань врасплох!

  Виконтесса проснулась в тот самый миг, когда я переступал порог комнаты.

  - Рене! Что так долго? - начала было она выговаривать мне спросонья, но, увидев мою ношу, сразу осеклась и перешла на шепот: - Кто это?

  - Луиза Марше, - так же шепотом ответил я, кивая головой в сторону постели, - помнишь бездельника, просветившего нас по поводу смерти Кривого Нэша? Это его дочь. Перед смертью он взял с меня обещание позаботиться о ребенке в обмен на очень интересную информацию.

  Вдвоем мы аккуратно уложили девочку в постель и вернулись к столу. В руках у меня была достаточно безобразная тряпичная кукла Луизы, и, вооружившись ножом, я принялся не торопясь распускать шов на ее правом боку. Виконтесса выжидающе смотрела за моими действиями, не проявляя особого удивления. И я не стал тянуть с объяснениями: