Брянские зорянки

— Так вот, — начала повариха. — Все эти недели к нам поступала мука, смолотая из пшенички передовых колхозов. Тесто выходило пышное, игристое — на вожжах не удержишь. Пышки выпекались румяней зорьки. А вот намедни пришла к нам на пироги мучица из бригады Макара Макаровича Чупилки. Вот он тут топорщит усы, шумит, требует подать ему настоящие пышки. А из чего их прикажете печь, почтенный Макар Макарович? Откуда быть пышкам, когда это тесто не поднимают не только дрожжи, но и домкрат. Нам твоя мучица, товарищ Чупилка, боком выходит. Весь кухонный персонал в мозолях ходит. Товарооборот под удар поставлен. А все это, граждане, по халатности самого Чупилки. В то горяченькое время, когда в других бригадах убирали вовсю, Макар Макарыч чесал гашник, все трубил: «зелена», «не поспела». А потом под снег делянку пустил, чеши твою лысину.

Повариха обернулась к тому столу, где сидел любитель белых пышек Чупилка, но его и след простыл.

Последняя рецензия

Тракторист целинного совхоза «Березняки», новосел Иван Кукушкин, всем сердцем полюбил степную Кулунду и белокурую сибирячку Дашу. О своей любви и о горячих днях труда он три года писал лирическую повесть.

В день своей свадьбы Иван Кукушкин дописал последнюю страничку и вскоре привез рукопись в издательство «Крупная книга».

Директор издательства товарищ Канителин встретил молодого автора не холодно, но и не жарко. Отложив в сторону проект договора на издание чьей-то повести «Женская заколка», косо глянул на тоненькую рукопись пришельца, небрежно кивнул:

— Ну, что у вас? Выкладывайте. Слушаю.

— Да вот… повесть о героическом труде целинников написал, — смущенно проговорил автор, любовно прижимая к груди голубую папку.

— Приключенческая или фантастика? — уточнил Канителин.

— Нет, зачем же… Я живу в целинном совхозе. Все, что видел, о том и писал. — И автор принялся было рассказывать о своих товарищах — молодых целинниках.

Через пять минут товарищ Канителин безапелляционно прервал молодого автора:

— Что ж… оставьте. Почитаем.

— Большое вам спасибо, — благодарно поклонился Иван Кукушкин. — Когда можно приехать за ответом?

Канителин потер ладонью коротко подстриженный затылок.

— Да-а… этак… этак. В общем, заходите на следующий год.

— На следующий?! — обомлел Кукушкин. — Так долго ждать?

— А куда вам торопиться, молодой человек, — сухо улыбнулся Канителин. — Годом раньше, годом позже — не имеет значения. Была бы вещь. Хорошие повести ведь века живут! Так что — до нового года. Всех благ, молодой, человек.

На следующий год, как и было условлено, Иван Кукушкин пришел в издательство за ответом. Товарищ Канителин встретил его неизменным вопросом:

— Ну, что у вас? Выкладывайте, слушаю.

— В прошлом году я повесть сдавал и вот… пришел узнать…

— Какую повесть?

— «Зеленое море».

— Зеленое… соленое, — ухватился за лоб Канителин. — Ах, вспомнил! Это та приключенческая, о сером коте, бегающем по зеленой крыше?

— Нет, что вы. Моя повесть о целинных хлебах, — подсказал автор.

— Ах, да! О целинных. Помню. Как же!

Канителин снял с мясистого носа очки, глянул бодро, одобрительно.

— Ну что ж, молодой человек. Могу вас обрадовать. Дела ваши движутся. Рукопись отдана на вторую рецензию. Приезжайте на следующий годик, и все станет ясно. Если рецензия будет положительная — запустим ваше «Зеленое море» в производство.

Через год Иван Кукушкин снова приехал в «Крупную книгу». На этот раз директор сразу узнал его и даже вышел из-за стола к нему навстречу.

— А-а, товарищ Петушков! Здравствуйте!

— Кукушкин, — поправил автор.

— Да, да, товарищ Кукушкин. Помню о вас, помню. Как же! Целинник-былинник. Или как это там в песне поется: «Ой ты, дорожка длинная, здравствуй, земля орлиная!» Так, что ли?

— Примерно так, — кивнул головой автор. — Приехал вот узнать о судьбе повести.

— Все идет как положено, — дружески похлопал по плечу тракториста издатель, — Можете радоваться. Отдали на третью рецензию.

Автор побледнел. Глаза его в ужасе расширились.

— Скажите… а сколько их нужно… рецензий этих?

— Да как вам сказать, — пожал плечами Канителин. — Точной установки на этот счет нет, но есть правило. Если точки зрения рецензентов не совпадают — посылаем третьему. Если нет совпадения у четырех — посылаем пятому… Если нет у шести — седьмому…

— Помилуйте! — всплеснул руками автор. — Но ведь люди-то разные, и взгляды у них различные.

— Все это верно. Все так, — резюмировал издатель. — Но мы придерживаемся мудрой старинной пословицы: семь раз отмеряй — один раз тово…

— Семь рецензий. Да это же сплошная пытка для автора! — чуть не вскричал Кукушкин. — Это же разор для издательства. Сколько денег летит в трубу!

— Спокойнее, товарищ Кукушкин. Поспокойнее, — любезно улыбнулся Канителин. — Как говорится, терпенье и труд все перетрут. Езжайте домой, трудитесь, распахивайте эту самую целину, а за рукопись не беспокойтесь. К следующему урожаю все будет готово.