Бриг «Меркурий»

Андрей, напротив, сильно изменился. Нет, не просто изменился, он стал другим. Когда они расстались - вернее, когда их оторвали друг от друга, - он был вдохновенным и прекрасным, как может быть прекрасен только творец со сверкающими глазами. Человек, стоявший теперь перед ней, казалось, сгорел дотла так давно, что ветер рассеял пепел его души по миру, и много весен отцвело с тех пор.

- Вячеслав - художник, - между тем продолжил Андрей, переводя разговор в безопасное русло. - Здесь выставлены его работы. Целых две, - добавил Андрей полушутливо, но в голосе его ей явно почудилась зависть.

- А я знаю какие, - с удивившей её самой уверенностью отозвалась Александра.

Да? - Вячеслав наконец-то проявил интерес к разговору. - И какие же?

- «Окна», - спокойно ответила она. - Вячеслав Ивантович, так?

- Ну, ребята, вы меня просто разыгрываете, - довольно протянул он в ответ. - Поди, Андрюха, ты ей заранее сказал.

- Я не видел Александру много лет, и у меня точно не было возможности обсудить с ней заранее твое творчество. - Эти слова были сказаны только для неё.

Вячеслав, казалось, не поверил.

- Как же тогда вы догадались? - снова обратился он к Александре.

- Вы производите впечатление единственного живого человека здесь - так же, как и ваши две работы.

- А вы, оказывается, тоже искусствовед, как Андрей. - Вячеслав явно наслаждался комплиментом. - Только ещё лучше его, кажется, - ворчливо прибавил он, кивнув в сторону приятеля.

Андрей деланно усмехнулся.

- Она - не лучше, она - потомственная, - как-то чересчур желчно произнес он. И невпопад спросил: - Макса давно видела?

- На днях.

По лицу Андрея пробежала гримаса.

- Ладно, я побежал, - вдруг заявил он. - Всем пока.

Александра застыла на месте, а он быстро зашагал прочь. Потом вдруг замедлил бег и вернулся:

- Я слышал, ты сейчас в Англии обитаешь.

Она кивнула.

- Будешь в Москве - звони. - Он протянул ей визитку с золотым обрезом так резко, будто боялся, что либо Александра её не возьмет, либо он сам передумает её давать.

- До свидания, Александра, - откланялся и Вячеслав.

Как только она убедилась, что больше не находится в поле зрения ни одного из этих двух мужчин, она бросилась к выходу. На улице похолодало. Яркий ясный месяц освещал безлюдные белоснежные улицы с горбами свежевыпавших сугробов. Беззвездное небо темно-чернильного цвета клубилось тихо и таинственно. Во всем ощущалось какое-то торжество содеянного.

Александра в своём английском пальтишке на рыбьем меху умом испугалась мороза, но не могла не поддаться совершенному зимнему величию. К тому же обратно хода не было. И она быстро зашагала вдоль уродливых прямоугольных зданий, надеясь быстро поймать такси. Одетая чересчур легко, в платье без рукавов, она ощущала себя уязвимой, словно обернутая в целлофан. Мороз был порядочный; по тому, как щипало кожу, - не менее пятнадцати градусов.

Уже после нескольких минут вышагивания по мерзлым улицам мятеж её как-то сам собой прошел, а слезы высохли гораздо раньше, полоснув горячим по щекам, - и теперь у неё было странное чувство, будто двигается она внутри гигантского склада театральных декораций. «Куда я иду?» - спрашивала она себя в который раз.

Но ответ не находился. Две жизни, начатые и не законченные ею, вдруг сошлись в одной точке, как два поезда в школьной задаче.

Рядом с ней притормозила «копейка», и водитель в огромной лохматой шапке ожидающе вытянул шею. В этот самый момент она поняла, куда должна ехать. С трудом отодрав дверцу машины, она плюхнулась на видавшее виды сиденье рядом с водителем, машинально отметив про себя, какой же у «жигулей», оказывается, низкий потолок. У неё появилась странная уверенность, что теперь всё наконец случится.

Дорога до нужного ей места заняла довольно много времени, печка в машине жарила яростно, и Александра чувствовала, как пот струйками сбегает по ней под платьем. Но она не жаловалась и молча смотрела в окно на слабо освещенные улицы под музыку «Милицейской волны». А когда они въехали в Измайловский лесопарк, их и вовсе опутала зимняя ночь.

Москва за последние годы очень сильно изменилась, но только там, далеко, в сверкающем центре. Здесь же, на окраинах - хотя теперь, наверное, окраинами это не называлось - было так же темно и прекрасно, как и тогда, в их единственную зиму. Именно зима была самой счастливой порой её жизни…

Впервые она заметила Андрея ещё в студенческом лагере, куда их послали на картошку перед началом первого курса. Тогда, в первые три недели студенческой жизни, завязались практически все основные романы её сокурсников. Она сразу же обратила внимание на худощавого блондина сильно старше всей их послешкольной поросли. Но, пребывая под неусыпным контролем Макса, в течение нескольких дней не находила предлога для знакомства - хотя во взаимном интересе была уверена.

А через неделю её забрали в больницу с подозрением на аппендицит - первый опыт общепита не замедлил проявиться у профессорской дочки. И хотя из больницы её отпустили, не прооперировав, время было безвозвратно упущено - вернулась она к началу институтских занятий всем чужая.