Бриллиантовая пыль

Однако было уже поздно. Юный сорванец, услышав иностранные слова, встал как вкопанный, раскрыв рот от удивления, потом опомнился и что было мочи заорал, перекрикивая общий шум и гам:

— А!!! Немец здесь!!! Шпион!!!

Вокруг стали оборачиваться. Начавшие расходиться после разгрома посольства люди, все еще разгоряченные, а многие к тому же и нетрезвые, остановились, готовые к новым «подвигам».

«Что там?.. Где?.. Что случилось?..» — послышалось со всех сторон.

— Немца прищучили! — громко выкрикнул пьяненький мужичонка в форменной железнодорожной тужурке, показывая на Арбитра. — Шпыён!

Стоявшего в некоторой растерянности Николая Ивановича начали окружать люди, выкрикивая угрозы и проклятья и подходя все ближе и ближе.

— Держи его!!! — не унимался мальчишка-газетчик, радуясь веселому приключению. — Гляди, уйдет немчура!

Арбитр осмотрелся по сторонам, оценивая обстановку. Путей к отступлению не было, но рядом находился вход в «Асторию».

— Я не немец!.. Я — швейцарский подданный!.. — попытался остановить нападавших Николай Иванович, пятясь к дверям гостиницы.

До спасительной двери оставалось шагов десять — не больше, но сделать их Николай Иванович не успел. Тот самый подвыпивший железнодорожник, указавший толпе на Арбитра, очутился у него за спиной. В занесенной руке мужичка оказался увесистый камень.

— От нас не уйдешь!.. — выдохнул он, опуская булыжник на голову Николая Ивановича.

Арбитр упал навзничь, раскинув руки; из-под его затылка потекла по тротуару тоненькая струйка крови. Толпа вокруг охнула и разом отпрянула; испуганный швейцар, стоявший в гостиничных дверях, вынув свисток, издал, перекрывая уличный галдеж, пронзительную трель. Вторя ему, засвистел стоявший на углу Большой Морской городовой. Люди вокруг стали пятиться, некоторые, включая железнодорожника, пустились наутек.

Натан Лазаревич, все это время не выпускавший Арбитра из поля зрения, повинуясь какому-то внутреннему чутью, пробрался к месту происшествия. Толпа вокруг уже порядком рассеялась, и Борштейн, склонившись к лежащему на тротуаре Николаю Ивановичу, попытался определить, дышит тот или нет.

Арбитр был еще жив, но без сознания. Ощупывая грудную клетку лежавшего, рука Натана Лазаревича уперлась в некий твердый предмет. Стараясь не привлекать внимания, Борштейн-младший незаметно вытащил из кармана Арбитра портсигар и, сунув металлическую коробочку себе в карман, спешно покинул злополучное место, оставив своего недавнего собеседника лежать на тротуаре.

Вынужденный альянс

Устроившийся в квартире Кирилла Венедиктовича Горского как у себя дома, незваный гость посмотрел на вернувшегося в свое жилище хозяина, онемевшего от неожиданности, и, нимало не смущаясь, поздоровался:

— Приветствую вас, господин Горский.

— Кто вы?.. — обрел, наконец, дар речи Кирилл Венедиктович. — Как вы сюда попали?.. Что это за вторжение, черт побери?!

— А вам разве ваш толстопузый агент не доложил?.. Я — Арбитр…

Горский уже сам догадался, кто перед ним сидит, но вида решил не подавать.

— Что еще за Арбитр? — грубо спросил он. — Что вам здесь нужно?

— Не переигрывайте, Кирилл Венедиктович, — с некоторой досадой сказал незваный гость.

— Я немедленно вызываю милицию! — отрезал Горский и решительно шагнул к висящему на стене телефону, следя краем глаза за реакцией незнакомца.

Арбитр не двинулся с места и даже позы не поменял. Кирилл Венедиктович снял телефонную трубку, но номер набирать не спешил.

— Что ж вы не звоните? — с легкой насмешкой спросил назойливый пришелец.

— Чаю хотите? — внезапно предложил Горский, положив телефонную трубку на аппарат.

— Не откажусь.

— Тогда прошу на кухню, господин… Арбитр…

— Меня зовут Викентий Львович Хайзаров.

— Очень приятно.

Горский проводил гостя на кухню, усадил его за небольшой круглый столик, на который он водрузил две чайные чашки и вазочку с печеньем. Пока Кирилл Венедиктович возился с чайником, Хайзаров без интереса рассматривал выцветшие стены и пошарпанную кухонную мебель.

— Вам обо мне Коробов проболтался? — неуверенным тоном спросил Горский, разливая кипяток по чашкам.

— Вы меня удивляете, Кирилл Венедиктович, — ответил Хайзаров. — Неужели вы не догадались, с вашей-то проницательностью?

— Но никто, кроме Коробова, не знал о моей… Как бы это выразиться?.. Деятельности…

— Надо сказать, что с вашей стороны было весьма опрометчиво довериться этому типу.

— У меня выбора не было; Василий Иванович живет в той самой квартире.

— Не хочу вас пугать, Кирилл Венедиктович, но благодаря ему о вашей, как вы выразились, деятельности теперь знают и другие соискатели драгоценностей.

Горский побледнел.

— Я подозревал, конечно, что в окружении последнего российского монарха кто-то должен был знать о судьбе этих драгоценностей, — перейдя на испуганный полушепот, проговорил он. — Такие вещи не могли исчезнуть бесследно, но ведь за давностью лет в живых никого не осталось.

— Вы совершенно правы, господин Горский, — подтвердил Хайзаров, — подобные вещички бесследно не исчезают…