Бриллиантовая пыль

О том, чтобы вести прежний образ жизни, не могло быть и речи, что молодого человека никак не устраивало. Кирилл Венедиктович не то чтобы страстно желал иметь много денег, скорее он хотел жить таким образом, чтобы просто не задумываться о деньгах. Молодой Горский несколько приуныл, но тут внезапно обнаружилось, что его профессия может быть весьма прибыльной, если приложить усвоенные знания и навыки в правильном направлении, ну и пойти на некоторые компромиссы с требованиями социалистической законности.

Надо сказать, что специалистом в своей области Кирилл Венедиктович оказался хорошим; в ювелирных изделиях (особенно старинной работы) и в драгоценных камнях он разбирался великолепно. Со временем в кругах коллекционеров, антикваров и просто людей с деньгами о Горском узнали и стали все чаще привлекать его к оценке тех или иных драгоценностей (не бесплатно, разумеется). В дальнейшем Кирилл Венедиктович, заимев знакомства с работниками комиссионок, ломбардов и — чего уж греха таить — со скупщиками, стал самостоятельно приобретать по дешевке ювелирные изделия, продавая их потом «правильным людям», но уже за реальную цену. Такая деятельность приносила Горскому неплохие деньги, позволяющие ему жить припеваючи, но самому Кириллу Венедиктовичу она не нравилась. Во-первых, все это отнимало много времени и сил, а во-вторых, имелся риск попасть за решетку. Поэтому Горский и не терял надежду отыскать способ разбогатеть настолько, чтобы раз и навсегда забыть о «хлебе насущном».

И такой случай представился. В недрах Эрмитажа молодой научный сотрудник наткнулся на несколько старинных документов, касающихся знаменитой Бриллиантовой комнаты, которая до Первой мировой войны располагалась в помещениях Зимнего дворца. В руки Горского попала любопытнейшая бумага: датируемый 1913 годом рапорт барона фон Фёлькерзама — хранителя Галереи драгоценностей Императорского Эрмитажа. Рапорт этот был составлен по итогам проверки имущества, хранящегося в Галерее, и выводы, которые изложил в нем барон, были поистине удивительными. До этого коллекцию драгоценностей более полувека никто не проверял, и можно было предположить, что комиссия фон Фёлькерзама не досчитается изрядного количества ценностей, но вышло наоборот: пропали всего лишь два малоценных предмета, а вдобавок было обнаружено шестьсот пятьдесят семь «лишних» ювелирных изделий и драгоценных камней огромной ценности, непонятно как и откуда попавших в Галерею.

Прочитав рапорт, Горский сразу сообразил, что это он — шанс всей его жизни! Кирилл Венедиктович прекрасно знал, что за изделия находились в Бриллиантовой комнате, переименованной позже в Галерею драгоценностей. Со времен Петра Первого и вплоть до 1917 года коллекция пополнялась драгоценностями титулованных особ, принадлежащих к семье Романовых. И тут такая история!.. Полтысячи бесценных и бесхозных предметов, да еще каких!.. А вот что это за предметы, а главное — куда они подевались, еще только предстояло выяснить.

Под предлогом сбора материала для будущей диссертации научный сотрудник Горский зарылся в архивах и библиотеках, где долгих двадцать лет по крупицам собирал информацию о коронных драгоценностях. В итоге ему удалось идентифицировать шестьсот пятьдесят три из шестьсот пятидесяти семи «лишних» ювелирных изделия, обнаруженных фон Фёлькерзамом в хранилищах Галереи драгоценностей.

Параллельно Кирилл Венедиктович выяснил, что драгоценности Бриллиантовой комнаты перед Первой мировой войной были перевезены в Оружейную палату московского Кремля и были там приняты по описи 1898 года. А это означало, что «неучтенные» ценности в Москву не попали; не числились они и среди украшений, реквизированных у Николая II и его семьи после революции.

— Значит, эти изделия остались в Петрограде, — рассказывал Кирилл Венедиктович внимательно его слушающему Арбитру, — и наверняка до сих пор находятся здесь!

— А вы не допускаете того, что те люди, которые реквизировали драгоценности последнего русского монарха, могли умыкнуть эти безделушки? — спросил Викентий Львович, прервав увлекательное повествование Горского.

— Это исключено, — не задумываясь, ответил Кирилл Венедиктович. — Личные покои членов императорской семьи в Зимнем дворце были опечатаны сразу же после отречения Николая Александровича, когда он со своими родными уехал в Царское село, а все коронные ценности переписывала комиссия при многочисленных свидетелях.

— Но ведь какие-то драгоценности Николай II и его родные взяли с собой в ссылку… Могли их там, в Екатеринбурге… после того, как…