Бриллиантовая пыль

— Это вряд ли. Почти все ценное у царской семьи отобрали еще в Тобольске, а в Екатеринбурге после расстрела сняли с трупов оставшиеся украшения. Все это отправили в Москву в простом железном ящике безо всякой описи, но если предположить, что какую-то часть драгоценностей большевики могли прикарманить, то получается, что они утаили именно те, которые нас интересуют, а все остальное переправили в Москву. Выглядит не особенно правдоподобно… В Тобольске же в то время хозяйничали несколько большевистских отрядов, которые к тому же не особо ладили между собой. По словам руководившего расстрелом царской семьи Юровского, он жестко пресек попытки охраны присвоить драгоценности. В любом случае крайне маловероятно, что у большевиков имелся список неучтенных ценностей, как и то, что они в точности знали, как эти самые ценности выглядят.

— Убедили, — согласился Хайзаров. — Прошу вас, продолжайте.

— Я скорее готов был предположить, что интересующие меня драгоценности все-таки попали после революции в Гохран и были в числе других ценностей проданы новым правительством за границу… — продолжил Горский.

— И тогда эти предметы, или хотя бы их часть, обязательно всплыли бы где-нибудь на аукционах или в частных коллекциях, — вставил Викентий Львович, — а этого не произошло.

— Вот именно! И это значит, повторюсь, что ценности находятся здесь — в Ленинграде!.. То есть теперь снова в Санкт-Петербурге… Хотя… — тут же оговорился Горский. — Справедливости ради надо сказать, что в 1918 году на таможне Нью-Йорка были задержаны какие-то русские с драгоценностями, принадлежащими Великой княгине Ольге Александровне, но что это были за изделия, мне лично выяснить не удалось… Возможно, это те самые, которые я не смог идентифицировать…

— Это-то выяснить как раз совсем не трудно, — заверил Хайзаров. — Вот копии снимков из нью-йоркского полицейского архива, — Арбитр достал из кармана несколько фотографий и протянул их Горскому.

— Ну конечно же! — воскликнул искусствовед, перебирая снимки. — Наверняка это те самые недостающие украшения из рапорта Фёлькерзама. Их как раз четыре предмета. Неужели эти люди нашли драгоценности?.. — упавшим голосом пробормотал Кирилл Венедиктович.

— Если бы это было так, то я бы сейчас не сидел у вас в квартире, — успокоил Горского Викентий Львович.

— Да, конечно!

— На самом деле эти четыре безделушки были то ли украдены, то ли отняты у Ольги Александровны в том же 1918 году, когда она находилась под арестом в Крыму вместе с другими членами русской Императорской семьи.

— Тогда моя теория о том, что царские украшения находятся здесь, в этом городе, верна!

— Почему же вы в этом так уверены?

— Во-первых, потому, что здесь появились вы… — Горский сделал многозначительную паузу.

— Ну я тоже могу ошибаться, — пожав плечами, возразил Хайзаров.

— А во-вторых, смею вас заверить, — продолжал Кирилл Венедиктович, — что теперь, после стольких лет кропотливой работы судьба этой загадочной коллекции романовских драгоценностей раскрыта передо мною, как на ладони. Я подобрался к ним вплотную… Остался буквально последний шажок!.. Но, увы — тут я уперся в тупик.

— Что же это за тупик?

— Я знаю, что загадка исчезновения коронных драгоценностей связана с владельцем Международного промышленно-аграрного банка Борштейном Арнольдом Карловичем, а вот ключ, необходимый для решения этой загадки, находится у некоего Арбитра — человека, на руках у которого имеется портсигар, принадлежащий самому Борштейну.

— Понятно, — кивнул Хайзаров. — И вы, Кирилл Венедиктович, наняли Коробова, проживающего в бывшей квартире банкира Борштейна, чтобы он сообщил вам, как только появится человек с портсигаром?

— Именно так, — подтвердил Горский.

— Как же вы узнали о роли Борштейна в истории с драгоценностями? — спросил Викентий Львович. — И кто вам рассказал об Арбитре?

— А вот этого я вам не скажу, — покачав головой, ответил искусствовед.

— Почему же?

— Потому что, как я уже сказал, у вас, господин Арбитр, имеется только ключ, нужный для того, чтобы найти драгоценности, а вот замок, к которому этот ключ подходит, находится у меня, и если я все вам расскажу, то сразу же окажусь в этом деле лишним, что, согласитесь, было бы обидно после стольких лет кропотливой работы. Пока что мы с вами нужны друг другу, и, хотите вы этого или нет, а придется договариваться…

Пока Горский излагал свое видение ситуации, Викентий Львович молча смотрел на него своим обволакивающим взглядом, никак не реагируя на слова искусствоведа.

— Что скажете? — с тревогой спросил Кирилл Венедиктович.

— Ваши предложения? — задал встречный вопрос Хайзаров.

— Мне надо подумать, — ответил Горский.

Превратности сыска