Бриллиантовая пыль

Поговорить отец любил, рассказчиком был неплохим, и слушал его Михаил с удовольствием. Чаще всего Волгин-старший рассказывал истории о своей довоенной службе в органах, о которой он вспоминал с необыкновенной теплотой, как об утраченном золотом времени. Сын слушал его, развесив уши, мечтая о том, чтобы самому стать таким же, каким был его отец до войны.

Отцовские байки, очевидно сильно приукрашенные, мало чем отличались друг от друга, за исключением одной истории. Историю эту Волгин рассказал уже под конец своей жизни, когда сынишка подрос и стал соображать, что к чему. Была эта история о том, как отец, в бытность свою следователем в городе Пскове, разоблачил заговор против Советской власти, главарем которого оказался молоденький лейтенант Красной армии, как выяснилось, потомок крупного российского банкира. Антисоветский заговор-то следователь Волгин, ясное дело, придумал сам, причем от начала и до конца, а вот парнишка этот допросов не выдержал — повесился в камере.

Всю эту диковатую историю отец поведал Михаилу так — между прочим, даже с юмором, видимо, считая ее забавной, а вот то, что рассказал ему лейтенант на одном из допросов, Илья Сергеевич воспроизвел для сына тщательно, во всех мельчайших подробностях.

Со слов родителя выходило, что дед-банкир повесившегося лейтенанта еще во времена Русско-японской войны выдавал царскому правительству ссуды, а те взамен отвалили ему кучу украшений, принадлежащих семье Романовых. Потом началась Первая мировая война, потом революция; ссуды банкиру так и не вернули, а царские бриллианты до сих пор лежат где-то припрятанные.

Самого главного: где же находятся сокровища — обвиняемый сказать не успел, а может быть, и сам точно не знал, но все же рассказал Волгину, что в квартире, где до революции жил его дед с семьей, имеется некий тайник, в котором хранится золотой портсигар, а в нем — бумаги, оставленные покойным банкиром.

Волгин-младший к истории с кладом готов был отнестись, в общем-то, скептически, как и ко многим другим отцовским байкам, но родитель после рассказа неожиданно для него выложил на стол тот самый портсигар с монограммой, о котором ему стало известно от лейтенанта. А внутри портсигара оказались сохранные расписки на драгоценности, стоившие колоссальные, по тем временам, деньги, выданные царским правительством и, судя по дате, как раз во время Русско-японской войны. Со слов папаши, он каким-то образом устроил одну из своих сожительниц в бывшую квартиру банкира, и та нашла тайник, о котором рассказывал попавший в лапы к отцу лейтенантик. Из этого тайника она портсигар и вытащила.

После этого удача от отца отвернулась. В портсигаре оказались лишь сохранные расписки на драгоценности, датированные 1905 годом. Бумаги эти, хоть и подтверждали то, что лейтенант Витлицкий сказал на допросе правду, но в деле поиска драгоценностей не помогли сдвинуться не на йоту. Волгин-старший опустил руки, но всю имеющуюся у него информацию — вместе с набором жизненных принципов — он Волгину-младшему передал.

С годами стало понятно, что папину премудрость Волгин-младший усвоил хорошо, даже слишком… До пятидесятилетия отец не дожил, оставив Михаила сиротой во второй раз, когда юноше в аккурат исполнилось восемнадцать лет. С совершеннолетием началась его самостоятельная жизнь, и в выборе своего в ней пути он не сомневался ни на минуту. Михаил Ильич прекрасно понял, что держать в руках нити человеческих душ и дергать за них по мере необходимости удобнее всего, если ты занимаешься деятельностью правоохранительной и тебе даны соответствующие полномочия, по советским временам — практически неограниченные. А уж если ты попал в оперативную часть в местах не столь отдаленных, то там ты становишься не иначе как вершителем судеб. Туда Михаил Ильич и попал, ни разу об этом впоследствии не пожалев.

Служба шла своим чередом, и тут вдруг Волгин вспомнил отцовский рассказ о царских сокровищах. Причиной тому стал случай, вероятность наступления которого была ничтожна, но он тем не менее произошел, заставив Михаила Ильича поверить в судьбу. Среди десятков (если не сотен) заключенных, попавших в бдительные руки оперативника Волгина, оказался осужденный Лялин Аполлинарий Кононович, двадцать второго года рождения, по кличке «Лужёный», уроженец города Пскова. Имя и отчество необычные, запоминающиеся, и Волгин их запомнил. Это был тот самый парнишка, который сидел в одной камере с Витлицким и видел его последним, незадолго до того, как несчастный лейтенант повесился.

Уверовавший в высшие силы, пославшие ему такую встречу, Волгин решил, что он просто обязан найти драгоценности Романовых. Кроме того, Лужёный, хотя и плохо помнил за давностью лет, что говорил когда-то его сокамерник Витлицкий, все-таки рассказал некоторые подробности, о которых родителю Михаила Ильича было неизвестно. В частности, он вспомнил, что лейтенант упоминал какого-то человека с портсигаром на руках. Как выразился Лужёный, человек этот «авторитетный», «погоняло» у него «Арбитр», и рано или поздно он должен явиться за «царскими цацками».