Бриллианты безымянной реки

– Однажды утром я с изумлением увидел возле нашего лагеря палатку, – продолжил мысль жены старик Архиереев. – Перед ней, прямо на снегу, сидел ребенок двух-трёх лет, в одной короткой рубашонке. То, что мальчик, сразу было видно – рубашонка не доставала и до пупа. Мальчонка пыхтел, возился в снегу. Румяный такой!

– Это был Терентий, наш сын, – проговорил Осип, и по лицу его пробежала тень улыбки.

– А за палаткой стояли твои олени, – продолжал Архиереев.

– Лошадь и корова, – поправил его Осип. – Тогда мы присоединились к вашей коммуне.

– Да, пожили мы при коммунизме! – кивнула Клара Филипповна. – Осипа зачислили в штат экспедиции. Он занимался охотой и рыбалкой. Доставлял мне на кухню мясо, птицу, рыбу. Мы с Аграфеной стряпали.

– Expedition? Что за экспедиция? – встрепенулась Анна.

Клара Филипповна, мастерски и даже с некоторым изяществом перетасовав колоду, снова сдала карты.

– Экспедиция московского института «Гидропроект» вела изыскания и исследования будущего створа будущей Вилюйской ГЭС. Мы с Кларой к ней прибились, потому что работы в «Дальстрое» как бы завершились… временно…

Старик Архиереев, прервав свои разъяснения, уставился в сданные ему женой карты. На этот раз вистовали все. Анна рассеянно следила за происходящим, не вполне, впрочем, понимая, зачем она участвует в действе карточной игры. Но самогон, выставленный хозяйкой в старинном, толстого розового стекла, штофе, показался Анне не только бодрящим, но и вкусным. Напиток имел характерный коричневатый оттенок зрелого коньяка и такой же сладковато-ванильный привкус. Пренебрегая закуской, она занюхивала напиток лепестками роз, с удовольствием ловя ревнивые взгляды Георгия. Когда игроки бросили на скатерть раскрашенные картонные прямоугольники, а хозяйка взялась за карандаш, Анна уже успела выпить пару стопок. В голове её прояснилось, язык развязался, хотелось самой тёплой дружеской беседы.

– Так что там относительно геологов и «Дальстроя»? – спросила Анна с самым оживлённым видом.

– Не геологов, а гидрологов, – мрачно проговорил Георгий. – Архиереев откинулся с «Дальстроя» прямо к нам, в Якутию. Из мест очень отдалённых в места не столь отдалённые. Гы-Гы!

Раскрашенный картон вновь шелестел в руках Клары Филипповны. Лицо её казалось сосредоточенным. Остальные игроки, включая Георгия, увлеклись самогонкой и закуской, состоящей из тощеньких, но очень вкусных вяленых рыбёшек.

– И фамилия у вас странная, – продолжала Анна. – Никогда не слышала такой фамилии. Она подходит священнику, но…

– Старик и есть из семьи священника, – тем же раздражённым тоном парировал Георгий. – Как я, младший сын. Но попа! Савва попович герой советских строек… Гы-гы!

– Ничего странного в этом нет, – прервала Георгия Клара Филипповна. – Мы с Саввушкой действительно служили на «Дальстрое». Лагерь Улах. Трасса Колыма. Не слышали?

– Вист, – проговорил Осип.

– Вист, – в тон ему отозвался Георгий.

– Вист.

– Пас.

Отозвались остальные игроки.

– Клара, снова ты пасуешь. Играть не хочешь? – улыбнулся старик.

– У Георгия странный юмор, – проговорила Анна.

– Юмор как юмор. Ничего странного.

– Я слышала, за такое раньше ссылали, – проговорила Анна не без робости.

– И ссылали, – подтвердил Архиереев. – Но только не в наших местах. К тому же я-то при должности был.

– Он лагерь охранял, – проговорил Георгий.

Анна, махнув очередную стопку, уставилась на хозяина застолья, будто тот являлся музейным экспонатом. В лице её что-то неуловимо переменилось. Блаженное выражение сменилось ребяческим, обречённо задорным, с оттенком злого озорства. С таким выражением отважные люди бросаются в ледяную воду или идут в штыковую атаку, бесшабашно надеясь на чудесное избавление от неминуемой смерти.

– Кстати, о лагерях… – начала Анна.

– А что о лагерях? Вы в Москве об этом ничего не знаете. Ту жалкую память, что вы имели, в вас вытравили, она выветрилась от благополучной жизни, – прервал её Архиереев. – А те, кто хоть что-то помнят, помалкивают.

Хозяйка тем временем снова раздала карты.

– Оставь девушку в покое, – вступилась за Анну она. – Вистуешь?

– Пас, – сказал Осип.

– Пас, – подтвердил Георгий.

– Я сама ничего не знаю. Но мой groom… Он знает. Его зовут Гамлет… Ах, в нашей семье случилась a terrible story. Дело в том, что отец Гамлета – моего жениха – не совсем его родной отец, а отчим. Он усыновил Гамлета, когда тот был ещё kid. Но когда Гамлет вырос, он узнал, что его настоящий, родной отец пропал в этих самых лагерях. A terrible story! Почему-то это открытие произвело на Гамлета ужасное впечатление, и он, сбежав из дома, отправился сюда…

– В Ч.? – уточнила Клара Филипповна.

– Я же говорю: here[57]! Он вообразил себе, что его отец где-то здесь покоится, в местной мерзлоте. Ну я и помчалась за ним. Все мы очень обеспокоены. Он уже три недели не выходит на связь.

Георгий, бросив карты на стол, выскочил за дверь.

– Опять расстроился, – тихо проговорил Осип.

– «Ты моя Офелия» – так он меня называл, – невозмутимо продолжала Анна. – Он меня любил.