Бриллианты и булыжники

Итак, картина как будто печальная. Оскудение. Регресс. Ветвь свободной зарубежной русской литературы засыхает. Но так ли это? Вглядимся глубже. Ведь смог же эмигрант второго поколения, Е. Яконовский, покинувший Россию еще кадетом и почти не знающий ее, всё же написать «Солнце задворок» и «Небесные фонарики», рассекая чисто русские психологические темы в столь же русской направленности и лишь развертывая фабулы в обстановке эмиграции. Смог же И. Сургучев, покинувший Россию в 1920 году, связать современность ее жизни с обстановкой парижского кафе «Ротонда». Мастерски, умело, внутренне (как, например, в «Черной тетради»), а не механически. Следовательно, не так уж страшен черт, и, быть может, на действительно засыхавшей до прилива второй волны эмиграции ветви мы наблюдаем свежие побеги, привитые соками родной почвы. А ведь именно этих-то живительных соков и требует от писателей зарубежья его рассеянный по всему миру читатель. Мы слышим отовсюду жалобы, общий смысл которых таков: печататься негде, потому что изданий мало и все они влачат нищенское существование, т. к. читатель индифферентен и не хочет покупать их. Формально это так. Но кто же виноват в этом? Читатель, который не хочет анатомировать мертвецов, а требует живого, родного и близкого ему человека, или писатель, который его угощает мертвечиной под всевозможными соусами? Русская поэзия давно уже ответила на этот вопрос строками «Мертвый в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий».

Могут возразить: пользоваться-то нечем и нечему радоваться. Так вот, первая задача русского свободного писателя именно найти, показать и повлечь в эту радость читателя, в светлую радость Веры, Надежды и Любви.

«Наша страна», Буэнос-Айрес,

26 января 1956 года, № 314. С. 7

VIII. «Грани», № 29 и № 30

Бывают литературные произведения, которые читатель после нескольких страниц откладывает в сторону не потому, что они написаны антихудожественно, бледно или слабо, но как раз в силу обратного: потому, что они написаны потрясающе сильно, смелыми, решительными мазками, потому, что правда в них безжалостно обнажена, потому, что они действительно до глубин души волнуют читателя. Так в юности было у меня с чтением «Братьев Карамазовых». Так теперь происходит с чтением идущего в «Гранях» романа Джорджа Орвелл «1984». Я читал его в несколько приемов, внутренне раздваиваясь: одна половина меня требовала дальнейшего чтения, другая выкликала: «Довольно! Это слишком ужасно».

Глубокий и талантливый Джордж Орвелл рисует в своем романе рядового человека, личность в обстановке завершенного, построенного коммунизма. Творческие позиции, с которых он исходит, – наша русская подсоветская современность. Резко набросанные им картины намного превосходят то, о чем мечтал Шигалев: «Каждого гения удушим в младенчестве…». Подобный акт кажется пустяком, мелким штрихом в правдивой картине Орвелла. Что там два-три десятка задушенных в год младенцев! Нет, вот когда задушены сотни миллионов, целые народы, нации, быть может, и всё население земного шара – вот тогда наступает подлинный, неоспоримый идеал социал-коммунизма. Страшно читать Джорджа Орвелла… Но нужно его читать тем, в ком не изжиты еще «родимые пятна советизма», и тем более тем, вряд ли многим, читателям «Граней», в руки к которым они попадают через дыры в Железном занавесе.