Бриллианты и булыжники

Оригинален по теме и безупречен по форме рассказ Н. Нарокова «Издевательство» (№ 55). Автор продолжает свою серию «Странных рассказов», напоминающих порою жанр Эдгара По. Писатель, конечно, свободен избирать то или иное направление своего творчества. Но свободен и читатель в своих требованиях к тематике писателя. Думается, что читатели и почитатели автора «Мнимых величин» далеко не удовлетворены переходом их автора к метафизике от раскрытия «физики», реальности влияния социал-коммунизма на человеческую личность.

В историческом отделе журнала очень интересен очерк А. Маркова «Элементы анархии в истории русской смуты». Его выводы найдут, конечно, много противников, в том числе и автора этой рецензии, но собранный и приведенный им в статье исторический материал о Махно, Ангеле, Григорьеве и других «атаманах» времен Гражданской войны ценен и интересен. Как всегда, прекрасны правдивые мемуары А. Тырковой-Вильямс, продолжающей рассказывать на страницах «Возрождения» о своей полноценно прожитой жизни.

«Наша страна», Буэнос-Айрес,

13 декабря 1956 года, № 360. С. 6

А дальше что?

«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?»

Эта строка Пушкина невольно приходит на память при обзоре беллетристических отделов наших зарубежных газет и толстых журналов. В последнем январском номере «Возрождения», например, нет уже ни одного беллетристического произведения, ибо нельзя же считать серьезно художественной прозой очередное словоблудие Ремизова. «Новое Русское Слово», вероятно, в целях разумной экономии выезжает или на неоплачиваемых пере печатках подсоветских писателей или на рассказиках, написанных от нечего делать дилетантами. В «Новом Журнале» прочно окопался кружок престарелых «олимпийцев» и доступ туда посторонним возможен только при предъявлении свидетельства о «прогрессивности» и удостоверения о социалистической благонадежности. В общем, там те же, перепевающие в сотый раз то же. Такого же рода удостоверение требует теперь от своих беллетристов и «Русская мысль», о чем будет сказано ниже. Явные признаки оскудения наблюдаются и там. «Посев» перестал помещать на своих страницах беллетристику даже в очерковой ее форме, что в прошлом, безусловно, украшало его страницы. «Грани» выходят всего лишь четыре раза в год, с нередкой задержкой «по техническим причинам», уделяют большую часть места публицистике и философии, так что беллетристам в них явно тесно. Последняя надежда авторов зарубежья – «Издательство им. Чехова» – рухнуло по причинам, о которых тоже скажем ниже.

Это одна сторона медали. Теперь другая. Мы имеем точные сведения о том, что у талантливой писательницы Л. Норд имеется готовый роман и повесть. У глубочайшего из современных писателей зарубежья Н. Нарокова лежит в столе два готовых романа. Готова и большая книга, написанная Свеном, колоритные и ароматные рассказы которого тепло воспринимаются читателем русского зарубежья. Целая серия рассказов на современные русские темы написана острым сатириком-бытовиком Н. Е. Русским, но тоже лежит в его столе, как и многое из написанного другими литераторами новой эмиграции. Но в печать всё это не попадает. Почему?

Попутно отметим и другое, внутренне связанное с этим, явление. Наиболее талантливые из числа второго поколения «старой эмиграции», владеющее в совершенстве иностранными языками, предпочитают и печататься на этих языках, уходя из русской современной литературы. Таковы, например, Труайя-Тарасов. Сирин-Набоков.

Поверхностный зарубежный читатель, просматривая страницы беллетристических отделов нашей периодики, безусловно, приходит к очень печальному выводу:

– Оскудела наша художественная литература. Старики поумирали, а молодых талантов или совсем нет, или они денационализированы. Читать нечего.

Но этот поверхностный, только поверхностный, читатель глубоко ошибется в своем выводе. Причина по внешности несомненного оскудения зарубежной русской литературы скрыта не в самих писателях, не в снижении их творческих возможностей, а в тех непреодолимых для них препонах, которые стоят на пути этих писателей к читателю.

Первая из этих причин, образовавшаяся вокруг издательств и отдельных периодических изданий, печатающих беллетристику, кружковщина, в большинстве случаев осложненная партийностью и политиканством. Это не значит, конечно, что художественная литература должна быть строго отделена от политической жизни. Нет, в наши дни политика слишком глубоко вросла в жизнь и оторвать от нее литературу невозможно, но одно дело – политика, а другое – партийное политиканство, «направленчество» – самая гнусная традиция «прогрессивной» русской литературы, от которой в свое время страдали Лесков, Леонтьев и даже Чехов.