Британская шпионская сеть в Советской России. Воспоминания тайного агента МИ-6

Все коммунистические организации России должны периодически представлять в штаб-квартиру отчеты о своей работе. Само собой разумеется, что из страха перед неодобрением такие отчеты всегда составляются в самом выгодном свете. Особенно это касается армии. Если количество членов «ячейки» не растет, у надзирающего комиссара или политрука спросят почему. Его публично пропесочат за недостаток активности, и, если его труды не принесут плодов, его могут понизить. Таким образом, коммунистические чиновники заинтересованы в том, чтобы уговаривать, улещивать и даже принуждать солдат вступать в партию. Вся статистика сходится в главную штаб-квартиру, и по ней публикуются сводные данные. По этой статистике, компартия насчитывает немногим более полумиллиона человек из 120 или 130 миллионов жителей Советской России.

Еще одна особенность Красной армии, о которой следует сказать, — это группа организаций, известная под именем культурно-просветительных комитетов, которым поручена работа по развлечению и «просвещению» солдат. Поскольку они имеют частично образовательный характер, коммунисты в них вынуждены идти на сотрудничество с некоммунистами, хотя жесткий контроль с их стороны делает невозможным свободное участие в них интеллектуалов. Книг тоже не хватает. Отдел в штаб-квартире партии, которым занимается Максим Горький, ведет публикацию научных и литературных произведений[43], но по сравнению с лавиной пропагандистской литературы работа его отдела равна нулю. Культурно-просветительные комитеты проводят лекции на научные темы, устраивают театральные постановки, концерты, кинопоказы. Развлечения состоят в основном из постановки «пролетарских» пьес, написанных по заказу отдела пропаганды. С художественной точки зрения эти пьесы ужасно плохи — откровенное издевательство со стороны большевиков, — но их сильная сторона в том, что они изображают классовую борьбу в ярком и жутком свете. Поскольку никто не пошел бы смотреть их сами по себе, для привлечения зрителей используются другие пьесы, обычно фарсы, или что-нибудь музыкальное. В антрактах иногда ставят пропагандистские речи Ленина, Троцкого, Зиновьева и прочих на граммофонных пластинках. К некоторым культурно-просветительным комитетам прикреплены школы чтения и письма.

В моем полку не было культурно-просветительного комитета. Поскольку они не требовались для контроля, их организовывали не везде, в отличие от «ячеек», и в какой-то степени это зависело от инициативы комиссара. Однако, живя в основном в Петрограде, через друзей я контактировал с другими полками, помимо своего, и посещал развлекательные мероприятия, проводимые культурно-просветительными комитетами, пока наизусть не выучил пропагандистские выступления — они всегда были одинаковые. Позвольте описать вам один такой пример. Это было в полку, где комиссаром служил Морозов. На этом концерте я должен был выступать в качестве любителя-аккомпаниатора, и пришлось бы мне соответствовать, если бы одна из певиц петроградского театра нежданно-негаданно не привезла с собой профессионального концертмейстера.

(В этом обществе меня считали инвалидом, перенесшим душевные и физические травмы по злобе капиталистических верхов. По легенде, я родился в одной из приграничных российских губерний, но моего отца, музыканта, выслали из России по политическим мотивам, когда я был еще мал. Семья моя скиталась по Англии, Австралии и Америке. Начало войны застало меня в Англии, где меня бросили в тюрьму и жестоко терзали из-за отказа воевать. Плохая еда, грубость и голодовки ослабили меня физически и психически, и после революции меня депортировали на родину как нежелательного иностранца. История была правдоподобной и очень хорошо прижилась. Она объясняла мои манеры и любые ошибки в речи. Кроме того, она избавила меня от необходимости участвовать в дискуссиях, но я позаботился всех оповестить о том, что во мне горит неугасимая ненависть к подлому правительству, от рук которого я так пострадал.)

Отдельного упоминания заслуживает организатор этого мероприятия, хотя в самом концерте он играл несущественную роль. Это был матрос лет двадцати, и он заметно отличался от своих товарищей. Он был довольно привлекателен на вид, неумен, но прямолинеен и занимал должность председателя комбеда в доме, куда я часто захаживал. Я буду звать его товарищ Рыков. Как и Морозов, Рыков имел только начальное образование и совсем не разбирался ни в истории, ни в географии, ни в литературе.