Брюс. Дорогами Петра Великого

Восемнадцатого июня царь удостоил своим посещением и Академию наук. Когда учёные мужи хотели встать, как то было в обычае перед королями Франции, Пётр попросил всех сидеть и продолжать заседание. Ему продемонстрировали машину академика Лафея для подъёма воды (памятуя о Петергофе, царь рассмотрел её с особым тщанием), академик Лемери проводил химические опыты, а Реомюр показывал рисунки и гравюры к готовящейся «Истории искусств». Особенно долго Пётр говорил с академиком Делилем. Знаменитый географ, которому сопровождавший царя доктор Арескин передал карты Сибири, а также Каспийского и Азовского морей, увлечённо стал расспрашивать и Петра, и Арескина, известно ли им, где соединяются Азия и Северная Америка и нет ли между ними моря или пролива. Пётр и сам видел, что на карте здесь белое пятно, и обещал, вернувшись в Россию, тотчас снарядить экспедицию в Сибирь для уяснения сего важного предмета. В разговоре с Петром, к ужасу президента Академии учёного аббата Биньона, разошедшийся Делиль совсем забыл о царственном положении собеседника и по своей несносной привычке взял его за пуговицу. Но Пётр и не заметил в горячем разговоре этого пустяка. Посещение Академии наук не осталось без благодетельных последствий. Сами академики от визита Петра были в полном восхищении — ведь французские монархи боле интересовались охотой и метресками, нежели наукой. И вскоре после отъезда русского царя из Франции Академия предложила избрать его своим почётным членом. Пётр выразил от этого удовольствие, и Арескин по его поручению написал благодарственное письмо: «Его величество очень доволен тем, что ваше знаменитое общество собирается включить его в число своих членов и посылать ему свои труды с 1699 года... он совершенно разделяет ваше мнение о значении в науке не столько знатности, сколько гения, таланта и способности их использования. Точными исследованиями всякого рода и присылкой куриозатов, находимых в государстве, и новыми открытиями, о которых он намерен сообщать вам, его величество надеется заслужить звание действительного члена вашего знаменитого собрания».

По получении этого письма 22 декабря 1718 года Парижская академия наук единогласно и без баллотирования избрала Петра своим действительным членом.

И Пётр сразу показал, что он человек слова. Уже в 1719 году в Сибирь была отправлена научная экспедиция Готлиба Мессершмидта, и вслед за тем напечатана новая карта Сибири. В 1721 году с царским библиотекарем была прислана в Париж новая карта Каспийского моря. Человечество открывало для себя новые края и моря на ещё не полностью обжитой земле. Пётр хотел, дабы и русский народ принял в том прямое участие. Незадолго до кончины он отправил экспедицию Беринга искать край Азии, где она смыкается с Америкой, выполняя тем своё обещание Делилю, — и здесь посещение Парижа оставило свой след. А Версаль ожил в плеске Петергофских фонтанов.

Вообще в Париже Петру столь страстно захотелось строить (война шла к концу), что он повелел немедля снять планы со всех дворцов французской столицы для своего невского парадиза.

Именно с Парижа царь начал ставить знатных архитекторов наравне с генералами и платить им соответственное жалованье. А строить и поправлять надобно было многое — из Петербурга Меншиков доносил, что на сильном балтийском ветру голландская черепица осыпается с крыш. Дел и забот прибавлялось. И Пётр покинул столь любезный сердцу Париж, пробыв в нём всего сорок четыре дня. Впереди его ждал огромный недостроенный дом — Россия.

Часть шестая АЛАНДСКИЙ МИРНЫЙ КОНГРЕСС И НИШТАДСКИЙ МИР

Разноликие послы

сть дипломатия салонная, где дела вершатся в переговорах главных персон, переговорах долгих и компромиссных, и дипломатия военная, где даже мира добиваются в бою, берут неприятеля на абордаж, заставляют принять свои условия.

Король Карл XII, как воитель, по праву считал для себя удобной именно такую дипломатию. И чтобы другие державы не мешались в его дела, предложил России открыть мирный конгресс вдали от столиц и газетного шума, на маленьком скалистом островке Сунджер, одиноко стоящем средь других островов Аландского архипелага. Здесь и домов-то подходящих для расселения делегаций не имелось, и русские послы Яков Брюс и Генрих Иоганн Остерман стали на постой в большой рыбацкой избе.