Бродяга

— Глупая ты баба, Наденька. Красивая, но дура дурой! — злюсь то ли на нее, то ли на себя. — Если сказал, значит, вернусь, а надо мне или нет, не тебе решать. Все, закрой за мной дверь, — подхватываю пальто и иду к порогу, если останусь еще хоть на минуту, точно не смогу уйти. — И чтобы твоего бывшего здесь больше не наблюдалось, а то почки ему выну и скажу, что так оно и было, — и я не шучу. — Бармалей, брат, следи за ней! — треплю пса за ухо и ловлю его тоскливый взгляд.

— Удачи, — слышу за спиной и, не оборачиваясь, быстро спускаюсь по лестнице.

Если посмотрю на нее — останусь.

Если отвечу — то же самое.

А идти надо.

В груди щемит что-то, не дает дышать. Это, конечно, уже слишком. Всего день с ней провел и на тебе…

Говорят, цыпленок когда вылупится из яйца, первого кого увидит, считает мамой.

Нервно хохотнул.

Ага, забитый татухами по самые яйца бройлер-переросток.

Выхожу из подъезда и, втянув в себя морозный воздух, иду к остановке. Все-таки не выдержал и посмотрел на ее окна. Надя стояла у окна, а рядом с ней положил голову на подоконник лохматый друг.

Пиздец, товарищи!

Медленно выдохнул и зашагал дальше, пока не сорвало башню окончательно.

Всю дорогу до своего предполагаемого дома думал о Наде. В голову лезла такая чушь, что впору по пути в дурку заехать.

А что, если отчаянная девушка Наденька только из жалости так добра была ко мне? Что, если не захочет больше видеть? А если, вдруг, ее кто-то подослал ко мне?

Идиотские мысли, но что поделать, если мой раздолбанный котелок ничего толкового не варит?

Мне бы сейчас о другом думать, а я… Дебил, блять.

Нахожу нужный мне адрес и подхожу к подъезду. Так, я здесь, получается, живу? А где же, мать его, шикарный особняк, в каких живут обеспеченные дяди? Судя по одежде, я к ним отношусь… Если, конечно, одежда моя.

Дверь подъезда открывается и на улицу выходит смазливая блондинка.

— О, приветик, Паш! — кажется, она не только знает меня, но и рада видеть.

— Привет, лялька, — окидываю ее с головы до ног и понимаю, что «Лялька» ей подходит лучше любого имени, каким бы оно у нее не было.

— А ты куда пропал? Обещал забежать в гости и как в воду канул. Неужели со своей стервой Новый год отмечал? — блондинка осматривает меня с интересом и нескрываемой похотью.

Таааак…

Я, оказывается, тот еще гуляка.

А под «стервой» девчонка, видимо, имеет в виду мою жену… Хреново это. Была надежда, что все-таки нет ее… Жены.

— Ты извини, Лялька, идти мне надо, — бормочу, проходя мимо нее и боковым зрением ловлю ее растерянный взгляд.

— Ну, ладно… Если что, забегай, — улыбается по-доброму и я отвечаю тем же.

Поднимаюсь на нужный этаж и нажимаю на кнопку звонка. За дверью слышатся поспешные шаги и с улыбкой до ушей ко мне выскакивает изящная жгучая брюнетка.

— Ну наконе… — ее улыбка угасает, а пламенная речь, судя по всему, предназначавшаяся не мне, обрывается на полуслове.

Очень интересно. Это и есть моя жена?

Высокая для девушки, правда, намного ниже меня. Голубоглазая, с точеной фигуркой. Прелесть просто. Только я ничего не испытываю. Даже банальной радости. Вообще ничего.

Да и она, похоже, не очень-то скучала по мне. Вон как напряглась и побледнела.

— Ааа… Ты где был, зай? — это ее «зай» звучит так фальшиво, что вызывает оскомину, так, словно я ненавижу это слово.

Конечно, если она произносит его таким наигранным тоном каждый раз, то неудивительно.

— Почему молчишь? И что это за вид у тебя? — опасливо оглядываясь, она отходит от двери. — Заходи, Паш…

Прищурившись, наблюдаю за ее мимикой и дерганными жестами. Вхожу в квартиру и снимаю верхнюю одежду.

Она с натянутой улыбкой забирает у меня пальто.

Такое ощущение, что мы встретились после серьезной ругани. Кажется, она боится меня и я, отчаянно копаясь в своей больной голове, ищу тому причину.

— Как тебя зовут? — да, знаю.

Это смахивает на дешевый сериал, но разводить сопли о том, как очнулся на улице с разбитой тыквой не собираюсь. Вот абсолютно не хочется с ней болтать по душам.

— В смысле? — растерянно улыбается, хлопая нарощенными ресницами.

— Как зовут тебя? — повторяю с нажимом и она снова пятится назад, судорожно прижимая к груди мое пальто.

Хм… Странная реакция. Неужели я был одним из тех гондонов, что лупят своих баб?

— Ника, — произносит настороженно, словно ожидая какого-то подвоха.

— Значит так, Ника. Сейчас мы садимся и ты рассказываешь мне обо мне… И о нас, разумеется. Все, что тебе известно.

Прохожу мимо остолбеневшей жены, зрительно изучая каждую мелочь, которая может помочь мне хоть что-нибудь вспомнить.

И ничего.

Никакой реакции. Никакого «еканья». Даже не верю, что жил здесь. В этом доме, с этой женщиной.

Кто же ты, Павел Князев?

* * *

Меня ломает и корежит. Не нахожу себе места, нечем дышать. Господи, неужели заболела? Трогаю лоб и понимаю, что да, таки заболела.

А мне же еще на работу… Кредит, будь он неладен, сам себя не погасит.