Бродяга. Путь ветра

Мгновение спустя во дворе перед башней уже стояли Молчаливые.

Бестелесные – сгустки чистой Силы, не обремененной ни плотью, ни чувствами.

Незримые – хотя при взгляде сквозь них, как сквозь нагретый воздух над пустыней, все остальное кажется зыбким и искаженным.

Неуязвимые – по крайней мере, средства, способные остановить Молчаливого или лишить его бытия, пока неведомы никому.

Приказ – не словом, но мыслью, образом – всколыхнул пятерку безвидных сущностей, бросив их в хоровод вокруг колодца – опять-таки, невидимый и неслышный, но ощутимый.

Вначале медленный, темп нарастал с каждым кругом. Быстрее вращались пляшущие вокруг серой сферы искры. Явственнее напрягались маги, сжимая посохи и жезлы.

И вот, после очередного витка, различимого уже не только волшебным, но и самым обычным взором – на рубиновой брусчатке обозначилось серое, словно выжженное, кольцо, – хоровод распался, и существа, составлявшие его, ринулись к озеру, перемахнув по пути через правое крыло школы. На короткий миг они оказались очень близко к башне, к застывшему в напряжении кругу магов… нездешним дыханием обдало их, и нахмурился Вальм-огневед, ощутив мертвый холод Внемирья.

Держать круг стало намного легче: Молчаливые почуяли след и устремились за добычей. Обращенное к озеру окно выросло, потеснив соседние, и приблизило берег, безошибочно проследив их цель – еле заметную мальчишескую фигурку в сером плаще.

* * *

Семимильные сапоги бывают только в сказках. Да и неудобная это была бы штукенция – поди попади именно туда, куда тебе надо; а уж на Торинге и вовсе: лишний шаг – и добирайся потом до берега вплавь…

Но, окажись они под рукой – под ногой то есть, – Ян бы рискнул.

Потому что «тот берег озера» оказался куда дальше, чем хотелось бы.

Но вот и он: зеленый, пологий, поросший ласковой мягкой травой и – по краю воды – невысокими ивами-печальницами. За озером – аккуратные прямоугольники полей, прорезанные дорогой в город. Справа – холмы, постепенно вырастающие в горы, укрытые по подолу Дальним Лесом. Слева и сзади – ровные ряды виноградников, уже школьных: пурпурные от ягод лозы держались в воздухе безо всяких видимых столбов и веревок. За ними – собственно Школа, против солнца кажущаяся неприятно темной… пожалуй, как раз к ней-то и стоит повернуться лицом.

Скрестив ноги, Ян устроился в том самом месте. След ощущался безо всякой карты. Осталось сообразить, как вновь открыть переход…

Мыслью, образами, чувствами паренек потянулся к точке прорыва.

…Калитка. Старая железная калитка в глухой каменной ограде. Приржавевшие петли. Засов без замка, но тоже – схваченный ржавчиной…

Обруч отозвался едва заметной дрожью: Сила.

Здесь нужна Сила – резкий и мощный выброс.

А значит – нужно время, чтобы ее собрать…

Левая рука легла перед грудью, ладонью вверх. Правая – над ней, почти зеркально, словно прикрывая сверху уснувшего котенка.

Только вместо зверька меж ладонями дремала, нарастая, Сила.

Пушистый, искрящийся комочек. Еще немного, и путь будет открыт…

* * *

– Очнись! – то ли услышал, то ли почувствовал он, и, прежде чем сознание успело спросить «зачем» и «почему», Сила из маленького шарика превратилась в сферу, укрывшую его со всех сторон. А еще мгновение спустя сфера Силы дрогнула от пяти одновременных ударов – ударов, каждый из которых в отдельности должен был обратить его в прах.

Пять неясных, искажающих свет пятен. Чуть примятая трава, неожиданно схватившаяся инеем. Ни злобы, ни гнева – только тягучий, голодный холод. Уже не удар – осторожные, чуть ли не боязливые касания. По очереди, словно перебрасывая друг другу горячую картофелину.

Дождаться, пока остынет – и съесть.

«Ну уж нет!» – возмущение плеснуло огнем по жилам, подбросило на ноги, попутно найдя выход и в слове:

«Покажитесь!»

Его желание, подкрепленное Силой, оказалось приказом.

И Молчаливые не смогли воспротивиться.

* * *

«Свет всемилостивый!» – прохрипел, бледнея, Рав.

Обретя зримый облик, Молчаливые оказались невыразимо уродливы.

Отвратительны до той степени, на которой стирается грань между уродством и мрачной красотой, а ужас сливается с восхищением. Язык человеческий неспособен передать их вид – и даже через много лет, в бытность свою Главой Совета, Мастер обликов Гэйнар не любил вспоминать этот момент.

– Выпустить такое против ребенка – бесчеловечно! – странно дрогнул голос Эльды. Она стояла у подоконника, обратив к Главе Совета взгляд, жесткий и прямой, как лезвие меча.

– Они служат Свету и подчиняются нам – поэтому безопасны, – сухо ответил Ар Гиллиас, не отрывая взгляд от мечущейся фигурки, окруженной пятью исполинами. – Он же – никому не подчиняется…

* * *

Ян испугаться не успел.

Да и видел он их иначе, не глазами: пять черных дыр, воронок, в которые утекает Сила. Не Молчаливыми бы их назвать – Ненасытными…