Броквен. Город призраков

Пока Кёртис читал письмо, в голове появлялся тот парень, Каскада Револ то есть. Представляла, как он, исхудавший, с синими венами и темными синяками под глазами, дрожащей рукой писал эти записи, создавая кляксы. Уже совсем не бойкий и не дерзкий, Каскада пугался странно мигающей свечи и шептал отрицания того, что за ним кто-то стоит. А за ним стоял и наблюдал… этот оживший труп с плесенью по всему телу и разорванной улыбкой.

— Кёртис, кажется, я поняла, почему ваш прапрапрадед писал в завещании остерегаться тумана и жижи, — Мартисса прерывисто выдохнула, утирая капельки пота с висков. — Отец истязал его долгое время…

— И, как говорит госпожа Амабель, нехило, — Ула, сморщив лицо, указала назад, туда, где паниковали около куска стены бирюзовые волны. — Призракам Силенту удалось добыть образец стены, на которой писал Каскада Револ.

На костяном древе, около которого танцевала шаманские танцы вещунья со скелетами оленей, висел тот самый кусок. Магия летала вокруг него, пока гусеницы ползали по каменному покрытию. На стене не осталось места, где бы не было букв. Все, все было исписано страшными словами про Судный День. Фразы подсвечивали кости с голубами символами. Их свет прожигал внутренности насекомым, а у букв выводил каждую неровную линию, каждый выступ…

«И я увидел огромный белый престол и Сидящего на нем. От лица Его земля и небо обратились в бегство, и уже не найти их! Я увидел мертвых, великих и малых, стоявших у престола. Открыли книги, затем была открыта еще одна книга. Это книга жизни. И судили мертвых по их делам, согласно записям в книгах. Море отдало мертвецов, что были в нем, а смерть и ад отдали мертвецов, что были у них, и каждого судили по его делам. Затем смерть и ад были брошены в огненное озеро. Это и есть вторая смерть — огненное озеро. Кого не нашли записанным в книге жизни, того бросили в огненное озеро…»

Мы широко раскрыли рты, пот лился струями по телу. Язык заплетался, я не могла даже хоть как-то прокомментировать написанное. Если Каскаде это шептал Отец, то он рассказывал ему о своих планах… Тут ведь все сходилось! Творец, обративший мир в бегство, призраки, аллегория на мертвесилу и озеро Бэддайнилекер… О Господи…

— Это точно, абсолютно точно откровение Апостола Иоанна о Судном Дне! Я много изучал Библию в поисках ответов об аномалиях вдоль и поперёк и точно помню этот страшный, очень страшный отрывок! — Милтон закивал, размахивая руками. А ведь действительно, стиль написанного напоминал Библию…

Кёртис опустил руки. Он встал на корточки и закрыл лицо руками, бормоча под нос:

— Эта херня мучала моего прапрапрадеда… Я так и знал, что он хотел предостеречь всех Револов от неведомой силы! Я ведь чувствовал, что во всей этой истории не все так гладко! А мне никто не верил!

Юла певуче выдохнула. Эхо раздалось по всему проспекту, его подхватили остальные сущности, нашептывая что-то своим хозяевам.

— Он истязал не только вашего родственника, Кёртис Револ, — она погладила Юнка, что отчаянно кусал деревянные руны. Голос Юлы стал глубоким. — Аномалии Броквена и влияние Отца коснулись всех основателей Броквена. Даже прапрапрадедушки Эйдана Тайлера, который был всего лишь приближенным Сабо Гостлен.

Меня передернуло. Эйдан, коего оплели темные волны Эйнари, подбежал к Юле и Уле.

— Здесь есть записи всех основателей?! Прошу, покажите их! — Тайлер широко распахнул глаза, в них отразились серебристые рога кентавров и пасти Юлы и Улы. Те приказали сущностям достать остальные выдержки и вручить Особенным.

Мы начали читать по очереди и потихоньку опускаться на мокроватый асфальт, по которому текли ручейки яда. Да, в этой пустоте появились зацепки, но сверкали они не ярким белым цветом, как фонарики над хрустальными шарами и полотнами, а багровым оттенком боли, отчаяния и жути. Поэтому ноги нас не держали, цепи Особенных стали тяжелыми, а дыхания не хватало, чтобы прямо прочитать хотя бы одну строчку. Рот мигом заполнялся горькой слюной при каждом упоминании Его…

Мартисса всхлипывала и читала записи Чарлоутт де Лоинз: