Бронзовая собака

– Ты знаешь, – вздохнула Екатерина, допивая вино из чайной чашки (бокалов в офисе не было). – Я так ждала этого. Так мечтала, что он поймёт, придёт и останется со мной на всю жизнь. И вот он пришёл! Он рядом, музыка, шампанское. Ну и такое всё, как я и ожидала. А я… Я ничего не чувствую. Я его не хочу. Не хочу. Я так мечтала об этом. Думала, от счастья умру, когда он наконец-то… А смотрю на него и вообще ничего к нему не чувствую. Хотя нет, чувствую. Что-то вроде жалости, как к бездомной собаке драной. Он какой-то куцый. Рубашка эта в клеточку, может быть, конечно, и не та же самая… хотя… Но, послушай, рубашка байковая в клеточку! Кто их носит вообще. Даже постирать её не озадачился. Прическа та же, что и двадцать пять лет назад, а кучеряшки – седые, и вокруг макушки лысина уже. Щёки отвисли. Не побрился даже… Перегорело всё, а я и не заметила.

– Ну и что дальше-то было? – спросила я.

– Что было? Не выгонять же, не посторонний человек, всё же. Пожалела его. Мне не трудно. Пошла в ванную там у меня масло детское, намазалась. Постонала. Потом сигаретку дала, благо ты пачку у меня оставила. Своих у него не оказалось. Потом соврала, что я принципиально против совместной жизни с кем бы то ни было, чтобы ему не обидно было. Выставила его. И пришла к тебе, в окоп.

*******************************************************************

Голубая собачка Рины Карловны

Не успев попрощаться у подъезда с близнецами Ильей и Лехой, Лера спохватилась – опять забыла телефон.

– Блин, телефон! – Лера с тоской посмотрела на подъезд хрущевки.

Лифта в ней не было, а трешка, в которой близнецы жили вместе с родителями, находилась на пятом этаже. Девушка вздохнула: «Как всегда…». Постоянно она что-нибудь где-нибудь забывала. Если бы можно было собрать и продать все забытые ей за двадцать четыре года жизни вещи, то хватило бы на поездку на Кубу, которую они с мужем уже давно наметили, но постоянно откладывали из-за нехватки денег.

– Иди, мы дверь не запирали, – сказал Лёха. – Маму только не напугай.

Лера улыбнулась, подумав, что не так-то просто напугать Рину Карловну – мать близнецов. Женщину она искренне уважала, даже хотела быть на неё похожей, не во всём, конечно, но, определённо, у Рины Карловны было чему поучиться. За невзрачным обликом – блеклый взгляд из-под свисающей на глаза седой челки, сутулая узкая спина, тонкие бесцветные губы в окружении мелких морщинок – скрывался железный характер, и терпение, казавшееся неиссякаемым.

Рине Карловне было пятьдесят четыре года. Этот факт её биографии Лера узнала недавно и очень удивилась – думала, что женщина значительно старше. Дело было не только во внешности, которой она, казалось, не придавала никакого значения, предпочитая тратить время на заботу об окружающих, в основном, о близнецах. Заблуждению Леры относительно возраста Рины Карловны способствовало и знакомство с её супругом.

Борис Петрович напоминал Лере дедушку, а тому, было под восемьдесят, когда в прошлом году он скончался. Оба старика использовали одинаковые старомодные словечки, говорили с одной и той же интонацией, покряхтывали, посмеивались, и немного шепелявили из-за зубных протезов. Конечно, внешне они сильно разнились, но похожими их делало ощущение, которое оставалось в душе Леры после общения с ними – переплетение ноток ностальгии и беззаботности. Теперь, когда дедушки не стало, Лера полюбила разговаривать с Борисом Петровичем. Эти разговоры, хотя бы отчасти, помогали ей погрузиться в атмосферу детства, возникавшую из забавных словечек, улыбок, многозначительных вздохов и неожиданных замечаний деда. Лера скучала по дедушке.

Иногда Борис Петрович в конце рабочего дня заходил в офис, где работали Лера, Рина Карловна и близнецы. Супруга словно не замечала его появления, смотрела сквозь него. Близнецы здоровались, и тут же забывали об отце. Старик тихонечко сидел на стуле в коридоре, даже от чая отказывался. Но Лера настаивала, и он, в конце концов, соглашался. Тогда, там же в коридоре, пили крепкий несладкий чай, а Борис Петрович, причмокивая, рассказывал Лере о случаях, происходивших с ним в молодости во время геолого-разведывательных экспедиций. Рина Карловна никогда не участвовала в этих беседах. Если ей случалось пройти мимо мужа и Леры, она улыбалась через силу и удалялась, не останавливаясь.

– Не любит Риночка, когда я на работу к ней прихожу, – вздыхал Борис Петрович.

– А вы не к ней, вы ко мне приходите, – улыбалась Лера. – Я, наоборот, люблю. К тому же вечером и делать, если честно, нечего.

Рина Карловна о муже никогда не заговорила первой, а если Лера её спрашивала, то отвечала неохотно и кратко. Однажды Лера поделилась впечатлением от одного из рассказов Бориса Петровича. В его интерпретации приключение на самом краю географии вышло веселым, хотя чуть было не стоило жизни участникам экспедиции. Лере этот рассказ очень понравился – остроумно и увлекательно. Она сказала Рине Карловне, что её муж – хороший рассказчик.

– Почему бы ему мемуары не написать? Было бы интересно, – предположила девушка.