Брошенные тексты. Автобиографические записки

Итак, мы летим в Токио. Счастливый, я вошел в самолет. Из молодежи на первую неделю гастролей летел только я. Мое место оказалось рядом с Олегом Ивановичем Борисовым. Я бросил сумку с эмблемой «Олимпиада 80» в верхнее отделение для багажа и сел. Олег Иванович смотрел перед собой. За весь полет он не сказал мне ни одного слова. Он читал, ел, спал и молчал. А меня колотило от возбуждения. Рядом летели Ефремов, Смоктуновский, Мягков, Вертинская, Саввина, Невинный, Щербаков, Майорова. И я был с ними. Рядом. Вместе. Я был частью театра.

В чемодане моем лежали кипятильник, термос, несколько пакетов гречки, две палки копченой колбасы и пять пачек зефира — то, чем я должен был питаться на протяжении всех гастролей. Также имелись две контрабандные банки черной икры, которые по блату достала моя теща в Елисеевском магазине, где работала ее сестра. Говорили, что в Японии черная икра на вес золота и ее легко можно будет обменять на что-то ценное.

В Токио меня поселили в отеле на 58-м этаже в одноместном номере. Я открыл жалюзи. Окно упиралось в окно соседней гостиницы. Все номера с видом на город, конечно, были у народных артистов. И все-таки подо мной лежала столица Страны восходящего солнца.

Вечер. Первым делом я достал термос, засыпал в него пару ложек гречки и залил водой из-под крана, которую перед этим вскипятил в стакане. Через 2 часа каша была готова, и я первый раз поужинал в Токио и отметил свой приезд. На следующее утро позавтракал так же тем же, пообедал, поужинал, и так все последующие 20 дней.

Я вышел из номера в коридор. Никого. Вернулся к себе, включил телевизор: десятки каналов, новости, фильмы и борьба сумо. Два огромных человека, сталкиваясь, пытались сдвинуть друг друга с места, затем выходили следующие. Опять, опять. В какой-то момент мне показалось, что я заброшен на какую-то планету. Со странными, очень большими полуголыми существами. Мне хотелось спать, но уснуть я не мог, да я вообще не мог спать в Токио по ночам. Джет лаг, нервное возбуждение, а главное — я привык, что в моем пространстве всегда есть еще кто-то. А тут один. Наедине со всеми впечатлениями и эмоциями. Они колотились в меня, в стены номера, друг в друга. Им было тесно. Мне было одиноко.

Первую неделю, пока играли «Дядю Ваню», я провел практически один. А потом с «Перламутровой Зинаидой» приехали молодые артисты. Я сразу же обменял свой одноместный номер на возможность жить в двухместном. Валера Войтюк посмотрел на меня как на сумасшедшего и тут же перенес свои вещи. А я первый раз за гастроли, наконец, свалился и уснул. Теперь по вечерам в чьем-нибудь номере мы собирались большой компанией и обсуждали, кто что повезет отсюда домой. Речь, естественно, шла о японской технике. Все упиралось в бюджет. Если музыкальный центр и видеомагнитофон, то уже не получалось купить телевизор. Если телевизор и пылесос — то остаешься без видеомагнитофона. Если микроволновку и видеокамеру — без музыкального центра. А мне надо было купить Вадику диктофон, родителям микроволновку, нам домой с Ритой пылесос, музыкальный центр и видеомагнитофон. И это при том, что я уже собрал довольно много подарков для своих. Каждый вечер я забирал в ванной зубную щетку, пасту, складывающуюся расческу, мыло и шапочку и уносил в чемодан. Но это мелочи. А главное — в гостиницу к нам периодически приходили консультанты из разных фирм, предлагали аппаратуру. Мой английский был примерно того же уровня, что русский у этих японцев. И вот как-то вечером я подхожу к номеру, открываю дверь и за спиной слышу дикий хохот. На полу стоят четыре одинаковые коробки, на них изображен пылесос, и на каждой приклеен желтый лист бумаги с надписью: «Верник». Мне стало нехорошо. Это был крах. Крах всех выстраданных мною планов. «Проклятые японцы!» — стучало в голове. «Ты уверен, что четырех пылесосов хватит? Не так уж много, подумай повнимательнее, может еще парочку?» — хохотали ребята, актеры, ввалившиеся ко мне в номер. «Могу убирать и пылесосить в ваших номерах, только заберите у меня хотя бы два», — без всякой улыбки сказал я. К счастью, назавтра это недоразумение удалось уладить.