Брошенные тексты. Автобиографические записки

Ну здравствуй, Катя! Вот пишу
тебе из павловского дома.
Я как приехал, так лежу
здесь, словно пес у водоема.

Покашляю, посплю, поем,

померяю температуру.
Занятий масса, между тем
вперед не двигают культуру

они. Увы, я сознаю,

что проживаю день бездарно
и что, пока я ем и сплю,
другие трудятся ударно.

Что не за тридевять земель,

а в двух шагах по Новорижке,
к примеру, Катя, ты в постель
с увесистой ложишься книжкой.

Ее листаешь вновь и вновь,

сюжет тебя зовет куда-то.
(Тут рифма просится «любовь»,
но рифма эта рановата.)

Писала ты не так давно,

что хочешь грудь в точь, как у Мэрлин.
Пусть да простит меня Монро,
я в этом искренне уверен,

что если б можно было вспять

идти заставить, скажем, тайминг,
тебя б увидев, верь мне, Кать,
она бы делала рестайлинг

себе. Да-да, себе, себе.

Кричала б другу драматургу:
«Вези меня, мой друг, скорей
к любому пластико-хирургу!»

А он сидел, стоял, идти

пытался б даже — ни в какую.
Он думал: где еще найти
вторую женщину такую?
Как Катя та, что, как ядро,
с плеч голову снесла Монро.

Так вот, о чем бишь я? Ах, да,

благодаря излишней влаге,
возможно, я сейчас слегка
доверил лишнего бумаге.

Но я нисколько не стыжусь

того, что столь обезоружен.
Я сплю, я ем и я лечусь,
ведь я больной тебе не нужен.

* * *

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Чем занимаетесь?

— Работаю в инвестиционном банке.

— Да что вы? Какая удача! А я как раз озабочен тем, куда инвестировать все, что у меня имеется.

— А что имеется?

— Все сейчас перед вами.

Слово за слово. Пара встреч. Еду с МХАТом на гастроли в Питер. Вдруг звонок: «Представляешь, я тоже в Питере».

Садитесь поудобней в кресла,
возьмите крепкий чай и булку.
Жила-была одна принцесса
Гагаринского переулка.

Она читать любила прессу,

была поклонницей искусства,
и все шептали повсеместно
ее о безупречном вкусе.

Так вот, однажды (погодите,

числа какого? Да, седьмого)
принцесса укатила в Питер
свидания для делового.

В ту пору, то есть в том апреле,

от Невского довольно близко,
МХАТ гастролировал неделю
в театре аж Александрийском.

Весь Питер на спектакль рвется,

как будто в страсти рвется платье.
Как вдруг нежданно раздается
звонок, и от кого — от Кати.

Привет-привет. — Послушай, Игорь,

хочу сегодня на спектакль.
Я ей в ответ без всяких игр:
«Все сделаю». Она обмякла,

потом себя, конечно, в руки

взяла, так, как берут перчатки,
и каблуков стук в сердца стуке
звучал по питерской брусчатке.

Она спешила, на морозе,

и не могла не волноваться.
Куда? На улицу, на Росси.
На что? На «Номер Д 13».

И тут принцессу мы оставим,

не вправе следовать за нею
по мрачным питерским каналам,
по солнечным Москвы аллеям,

где рано ль, поздно ль, непременно,

ждет ту историю развязка.
Но, sorry, дамы, джентльмены,
сие не подлежит огласке.

* * *