Бруклинские глупости

ГАРРИ: Гм, непростой вопрос. Видите ли, было два отеля «Житие». Первый – придуманный в то воскресенье, второй – гораздо позже, когда я учился в старших классах. Отель № 1, должен признать, замешан на сплошных банальностях и мальчишеской сентиментальности. Но не будем забывать, мне десять лет, война в самом разгаре, и повсюду только и разговоров, что о ее жертвах и потерях. Толстый увалень, я, как все подростки, видел себя доблестным солдатом. Увы и ах. Глупые фантазии. И вот я изобретаю отель «Житие» и превращаю его в приют для сирот. Для европейских сирот. Их отцы полегли на поле брани, их матери погибли под руинами домов и церквей, а сами они посреди лютой зимы пробираются через завалы разбомбленных городов, собирают подножный корм в лесах, кто маленькими группками, кто в одиночку, залепленные грязью, в каких-то немыслимых обмотках вместо ботинок. Эти дети жили в мире без взрослых, и я, бесстрашный альтруист, назначил себя их спасителем. У меня была миссия, высокая цель: до конца войны, день за днем, я высаживался на парашюте в каком-нибудь разрушенном уголке Европы и выводил оттуда голодных маленьких бродяжек. Я пробирался по горящим горным лесам, переплывал обстреливаемые озера, врывался с ручным пулеметом в сырые винные подвалы – и спасал, спасал, спасал, а после приводил спасенных в отель «Житие». В какой стране это было – неважно. Бельгия или Франция, Польша или Италия, Голландия или Дания – отель всегда оказывался где-то рядом, и я успевал засветло доставить туда ребенка. После совершения всех формальностей я уходил с чистой совестью. Размещение в отеле не входило в мои обязанности, только доставка. Герои не спят. Им некогда рассиживаться на кухне, наворачивая дымящееся рагу из ягненка с аппетитной картошечкой и морковочкой. Они возвращаются в ночь, чтобы закончить дело. А моим делом было спасение детей. Пока не была выпущена последняя пуля, не сброшена последняя бомба – я не ведал покоя.

ТОМ: А когда война закончилась?