Читаем Брыки F*cking Дент полностью

Брыки F*cking Дент

Марти проснулся от этого странного сна внезапно. Убедительный сон: Марти во тьме не понимал, где он, – и даже какой нынче год. Дышал тяжко. Легкие болели. Сел на кровати и попытался обороть головокружение. Шатко встал. Дома. Все в порядке. Небо за окном черно-синее. Было еще темно, однако Марти знал, что до начала восхода – рассвета рассвета – всего несколько мгновений. Еще один ебаный день. Марти надел на себя что-то и пошел в кухню. Заглянул в спальню к Теду. Что за херня? Тед на одноместной кровати спал с какой-то женщиной чуть ли не поверх себя. Ай да Заноза. У женщины были густые волнистые темные волосы. Это не?.. Он скользнул чуть в сторону, откуда видно было, кто это. Так и есть! Мариана. Вот молодец, Тедди, подумал он, и Мариана молодец. Хорошо. Как хорошо. Беспредельная душа использует смертное тело, чтобы коснуться беспредельного в другом человеке. Азъ и ты. Вершина и боль жизни. Тело – единственная часть души, какую в силах воспринять чувства[260]. Это Блейк сказал. Мы в этом одно целое. Все начинается. Все заканчивается. Вот так.

Как и в своем сне, он дошел без трости до киоска Бенни. Слишком рано. Из стариков – никого. Уже не ночь, но днем тоже пока не назовешь. Сегодняшние газеты уже бросили у киоска связанными, как заложников, которых заставят говорить. Марти выпростал себе экземпляр «Нью-Йорк Пост» с любимым спортивным разделом. 10 сентября 1978 года. Иисусе, как быстро прошло лето. Сезон почти окончен. Я что-то плохо следил. А все Тед и Мариана. И Мария. Это и правда случилось? Случилось. Вечер пендехо. Хохотнул. Тед был заебись смешным пацаном. Хорошим. Всегда.

Он возблагодарил Бога за хер, который по-прежнему действовал. Улыбн улс я. Он все еще любил Марию, даже после стольких лет, и надеялся увидеть ее еще раз. И еще. Сколько б ни осталось ему времени. Марти перелистал до последней страницы, пока не нашел таблицы Американской лиги. Что? Глянул на первую страницу – проверить дату. Все верно, 10 сентября 1978 года. «Янки» и «Носки» идут вровень? Вровень? «Носки» профукали свой громадный отрыв? А как же их полоса везения? Тед уверял его, что дело в шляпе. Газеты показывал. Марти смотрел телевизор. Может, эта газета – розыгрыш? Или все предыдущие?

Он постарался дышать, но не смог. Утерял связь с действительностью, с правдой. Не знал, что настоящее, а что херня. Тед, что ли, зловредный сучонок, мстительный сын? Гонерилья? Регана? С Марией ли был Марти прошлой ночью? Молю тебя, Боже, не отнимай этого у меня. Жив ли он? Упал на цемент. Это все? Жив ли он и при смерти – или уже умер? Сердце наполнилось до отказа, но любовью или смертью? Марти не знал. Ничего не мог понять: он же всего лишь человек, и вдруг так устал, так ужасно устал. Он поспит. Прямо здесь, на тротуаре? Как бродяга? И ладно. И ладно. Люди поймут. Мне надо было отдохнуть. Ему надо было отдохнуть, так они и скажут. Вот проснусь – и разберусь, что к чему.

Примерно через двадцать минут к киоску прибыл Бенни и обнаружил Марти на земле, без сознания.

Тед проснулся от громового стука во входную дверь. Повернул голову и увидел Мариану. Мариану Бладес. Ё-о, это случилось. Кой черт устраивает этот грохот? И телефон к тому же звонит? Армагеддон. Мертвых будить. Отца разбудят. Тед осторожно встал, набросил халат и пошел открывать. На пороге стояли седые пантеры. Они сообщили, что Марти нашли у киоска. Бенни обнаружил его без сознания, когда пришел на работу, они позвонили в службу «911», и «скорая» увезла его обратно в «Бет-Исраэл», на Манхэттен.

Когда Тед добрался до больницы, Марти уже поместили в реанимацию. Он не умер, но был к этому чертовски близок. Врачи сказали, что он в коме и может из нее не выйти и что Теду стоит позаботиться о «делах конца». Дела конца? Спасибо, док, вам и впрямь не стоило подаваться в поэты. Чуть погодя явилась Мариана. Ей пришлось съездить домой, переодеться в рабочее. У нее сегодня дежурство. Она переговорила с врачами. Тед обрадовался: ей скажут больше, чем ему. Вернулась с консультации. Пошли в столовую потолковать.

Взяли по кофе и по «Джелл-О», но не прикоснулись ни к тому ни к другому.

– Думаю, это я во всем виноват, – сказал Тед.

– Почему ты так думаешь?

– Бенни нашел его на земле с газетой в руке.

– И?

– Ну, ты же знаешь, что я устроил. Прятал от отца новости, что «Носки» проигрывают. Сама понимаешь. Может, узнать вот это все оказалось для него слишком большим потрясением. Вот если б я дал ему попривыкнуть, не знаю, освоиться с ситуацией, естественно и постепенно, его так сильно не прибило бы, наверное.

– Этого нельзя знать, Тед.

– Я его убил.

– Речь не о тебе, Тед.

– Что?

– Речь не о тебе. О твоем отце.

– Я знаю. Бля, Мариана, я знаю.

– Хорошо.

Они просидели еще несколько минут. Мариана встала.

– Мне пора, – сказала она.

– На работу? Сейчас?

– Ага, у меня есть и другие страстотерпцы.

– Мою страсть ты, по-моему, терпеть не готова. В чем дело?