Буча. Синдром Корсакова

Сашка так и не привык к лифту, — сбежал вниз по ступенькам.

Сели в машину. Сашка на переднее сиденье. Но вдруг выбрался из машины, чуть не упал, и пересел на заднее, обернулся. И глядит через стекло, глядит. Мы поехали. Там у подъезда остались моя мама, дочь и пудель.

Машина свернула за угол, выехала на широкую улицу, и мы понеслись мимо зеленых светофоров, кинотеатра, палатки с мороженым — прямиком к Москве, где были лучшие клиники и лучшие врачи. Про врачей я сказал Сашке по дороге. Он клацнул зубами — как усмехнулся в ответ; прижался щекой к стеклу.

Он не плакал даже, когда мы с ним стали прощаться.

Лучшая больница называлась сокращенно заглавными буквами: «Цэ» и «Тэ». Центральный Институт. Палаты белые, просторные. Ходили туда-сюда по палатам врачи в чистеньких халатах — ладошки в кармашках. Лампочки в палатах горят все до единой. За окном росли высокие тополя, которые сажали, наверное, лет тридцать назад. За тридцать лет они окрепли: когда поднялся ветер, я убедился, какие они крепкие, мощные. Тополя шатались, гнулись, бились ветвями в окна Сашкиной палаты, трещали, но не ломались.

Врач указал на место.

Сашка сразу подошел и сел на свою кровать у окна.

Я принялся вытаскивать из сумки продукты и говорю ему: тут йогурт твой любимый, тут супчик в термосе, это яблоки, это вилка, это бутерброды с сыром и ветчиной. «Смотри, — говорю, — кладу все на верхнюю полку, а бананы на нижнюю. Зубную щетку, „мыльно-рыльные“ в выдвижной ящик. Смотришь?» Молчит Сашка, только клацает зубами, будто холодно ему. Я встал и форточку закрыл. Сосед по палате недовольно задышал, схватился руками за поручни и вытащил из-под одеяла безногое по бедра тело. Бросил себя в коляску и поехал к выходу. Я понимающе заработал желваками. Откуда, братан? Где подорвался? Сашке киваю: твой кореш будет — оттуда! Сосед подъехал к двери и сказал, что он с детства инвалид, а форточку у них не принято закрывать, потому что душно. И недовольно хлопнул дверью, когда выезжал. Я перестал работать желваками, выложил все продукты, последней куклу Настю. Я смутился от вида оранжевой куклы и посадил ее к подушке, чтоб не очень бросалась в глаза. И протянул Сашке руку, чтобы попрощаться окончательно. Он будто не видит. Я потряс его за руку и вышел, сказал на прощание: «Завтра еду в Грозный, передам от тебя привет саперам: Буче, Косте Романченко, Мишане, Витьку „Тэ72“, Каргулову, Красивому Бэтеру. Помнишь их?»

Помню, помню его желтые зубы…

Он сколько не чистил зубы, все равно пахло у него изо рта.