Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)

Анна никогда не занималась спортом. Внешние данные были подарком природы и породы. Изящная фигура эмиссара Границы требовала нежных облегающих тканей, подчеркивающих талию, стекающих по бедрам и животу; высокая грудь просила низких декольте, стройные ноги взывали к высоким разрезам.

Закончив пытку платьями, Анастасия прибегла к еще более изощренному средству — обуви. Туфли, сапожки, ботиночки. С ботфортами выше колена, с каблуками, острее шила.

Когда перешли к выбору аксессуаров, Анна взмолилась о пощаде. И сделала это привычным способом:

— Красный! — Анна обратила к Анастасии уставший взгляд. — Красный!

— О чем ты? — удивилась помощница. — Красная сумочка никуда не годится. Не комильфо. Вычурно, грубо, вызывающе.

— «Красный» — это стоп-слово, означает, что пора прекращать активные действия, — пояснила Анна.

— Я знаю, как в светофоре, — улыбнулась Анастасия. — Есть и «желтый», и «зеленый».

— Есть, — кивнула Анна. — «Желтый» означает, что сабка на пороге. Но наш с тобой порог пытки был пройден еще в последнем обувном.

По иронии судьбы Анна в этот момент остановилась напротив сумочки, сияющей желтым золотом.

— Нет-нет-нет! — категорично запротестовала Анастасия. — Желтое золото — удел цыганствующих набобов. Ты уже выбрала свои цвета на сегодня: темно-синий и бордо. И я безусловно одобрила твой выбор. Под них — только красное золото или темное серебро.

— Долго еще? — прямо спросила Анна.

— Сущие пустяки, — порадовала Анастасия. — Зайдем в бутик напротив, выберем очки…

— У меня все в полном порядке со зрением, — предупредила Анна.

— От солнца, — улыбнулась Анастасия. — У каждой девушки должны быть элегантные солнцезащитные очки. И не одни — под каждое настроение. Только не забывай снимать их при общении. Знаешь, как у нас говорят о даме в больших солнцезащитных очках? Гламурное кисо в маске аквалангиста. Вести беседу в солнцезащитных очках — значит, безоговорочно выдать свое провинциальное происхождение.

— Не буду, — пообещала Анна. — Мне, честно говоря, без очков даже комфортнее.

— Нельзя, — покачала головой Анастасия. — Совсем без очков нельзя. А как же ты будешь проявлять уважение к собеседнику? Не индийским же «намасте»? А так — легкий жест, приподняла очки, увидела, какой уважаемый человек перед тобой и сняла совсем. В зависимости от степени уважения к собеседнику очки держишь либо дальше от лица, либо ближе, словно вот-вот наденешь вновь. Нет, без очков решительно нельзя! Так же, как нельзя без украшений.

— Сжалься! — взмолилась эмиссар Границы. — Давай оставим украшения на другой день.

— Давай, — милостиво согласилась Анастасия. — Проведешь первый рабочий день в образе деловой скромницы.

Пестрило в глазах, голова кружилась от калейдоскопа цветов, фасонов, мишурного блеска и непонятных слов. Анна никак не могла понять, не могла заставить себя понять, как эти люди, у которых так мало часов и дней в запасе, чья жизнь коротка и линейна — от момента рождения до момента смерти, как могут они расходовать невосполнимый, а потому бесценный временной ресурс не на любовь, доброе общение, теплые касания, а на всю эту непроходимую ерунду, на этот вещеворот, всасывающий в темную воронку деньги, силы, волю, красоту, цели, жизнь.

Наконец она нашла компромиссное решение: представила, что все эти вещи, разбросанные по многочисленным магазинам, не просто хлам, а девайсы замысловатой любовной игры. Когда Анна поделилась своим любопытным сравнением с Анастасией, помощница эмиссара немедленно подтвердила, что именно так оно и есть. Все жители этого ванильного мира, порой не думая о том, играют в одну безумную любовную игру, в которой нет победителей, одни проигравшие.

— Но это же только иллюзия жизни. Иллюзии так изматывают, — призналась Анна.

— Ты сильная, — подруга прижалась щекой к Аниной щеке. — Ты обязательно справишься.

7. Вакуум

После хищной, съедающей жизнь, правду и душу суеты прошедшего дня, после пестрой мишуры многочисленных лакшери-бутиков, после льстивых улыбок девушек-хостес и медовых речей консультантов прохлада бежевых простыней в гостеприимном доме Анастасии казалась добрым уютным убежищем.

Бесконечно долго Анна млела в вечерней ванне, Анастасия трижды подливала в высокий бокал игристое сладковатое белое вино. Бокал тут же запотевал у теплых пенистых вод, покрывался мерзлой патиной. Капли конденсата стекали снаружи бокала, перляж тонкими струйками поднимался внутри него.

Анна была счастлива. И при этом не могла избавиться от сомнений. Выпадать в ванильный осадок оказалось боле сложным делом, чем изгонять из себя ваниль в трепетном служении Границе. Обратная реакция являлась более энергоемкой и сложной по структуре и выполнению. Словно разбить пирамиду в бильярде одним ударом, а потом одиночными ударами пытаться согнать шары в ту же фигуру.

Эмиссар Границы чувствовала себя космонавтом-первопроходцем: заброшена в чужое, недружелюбное пространство, лукаво манящее светом ложных звезд, пугающее жутким вакуумом — без духа, без живой мысли.