Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)

— Что ты! — запротестовала Анастасия. — Следовать естественному порядку не означает фанатично служить ему. Мень согласен с природой в способах и правилах, но не обязан добиваться конечных целей. Природа вложила в интимную близость инстинктивное влечение. Человек добавил элементы игры. Целомудренность нашего шефа как раз и состоит в этом сочетании — инстинкт-игра. Без начинки инстинкта игра превращается в пустышку, в фальшивую обертку без наполнения.

— И каков возрастной диапазон этого странного мужского «целомудрия»? — спросила Анна.

— Зависит от здоровья, от индивидуальных особенностей развития, — ответила Анастасия с научной строгостью. — Как правило, от первых признаков проявления полового влечения до последнего дыхания.

4. Удивительный мир

Сам Мень Всеславович Зот восседал в это время на троне с зеленой кожаной обивкой. Он потягивал теплый виски из широкого бокала и мутным глазом наблюдал за собеседником. Собеседник с немалым интересом вертел в длинных пальцах статуэтку египетского Мина. Вертел близко у темных глаз, прямо под длинным загнутым к подбородку носом.

— Гипертрофированные органы, участвующие в процессе продолжения рода, — озадаченно произнес визитер. — Насколько я понимаю, автор скульптуры таким образом хотел подчеркнуть мужественность этого божества, эффективность его зачинательной функции?

— Наши боги, — устало пояснил Мень, — это очеловеченная мощь природы. Стихия в человеческом теле. Огромный фаллос символизирует плодородие полей, обещает богатый урожай.

— То есть этот бог оплодотворяет не только женщин, но и землю, и посаженные семена? Одним словом, саму природу?

— Оплодотворяет природу как женщину, — ответил Мень.

— Удивительный мир! — восхитился Крючконос. — Удивительные боги, удивительные люди.

— Да уж, — нахмурился Мень и плеснул себе из винтажной бутылки с притертой пробкой. — Люди у нас удивительные. Простить себе не могу.

— А я предупреждал, — ехидно проскрипел Крючконос. — Почему такая важная персона без охраны гуляет?

— Понадеялся на ее Хозяина, — признался Мень. — Не думал, что Граница настолько беспечна. И не подозревал, что Герман настолько нагл. Но все исправил: водителя заменил на Нага, договорился с Раджасом. Теперь девчонки под охраной. Одно смущает…

— Что может смущать всемогущего в его же собственном мире? — скривился Крючконос, и Мень с трудом распознал в гримасе улыбку.

— То и смущает, что девчонки, — ответил раздраженно. — Не моя Анастасия, конечно. Пограничница. Госпожа эмиссар — беззащитная девочка, прислужница, рабыня. Граница кинула нам пешку, пошла на жертву ради развития. Знать бы, какую стратегию прописали ее Хозяева.

— Никакую, — Крючконос встал и, держа Мина двумя пальцами за пенис, водрузил статуэтку на полку. — У Границы нет стратегии. Им не нужны планы, алгоритмы, сценарии. Там все уже решено. Похищение эмиссара, ее спасение — все это для нас нарратив, цепь последовательных событий. Для пограничников — прочитанная книга. Не к такому ли могуществу мы стремимся? Не для того ли затеяли всю эту возню?

Крючконос подставил свой бокал, Мень нетвердо плеснул на два пальца. Крючконос пригубил и поморщился:

— Я бы добавил пару кубиков льда.

— Ангелина Аврельевна, принесите нам льда, пожалуйста, — попросил Мень Всеславович в трубку старомодного дискового телефона.

5. Место встречи изменить нельзя

— Ваши боги удивительно материальны, — Крючконос устроился на стуле, раскинув руки-ноги, отчего стал похож на одного из пауков Германа. — Они вещественны, осязаемы, конкретны.

— За последние тысячелетия наблюдается некоторый прогресс, — осторожно усомнился Мень.

— Безусловно, — согласился Крючконос. — Однако вы по-прежнему выносите объект преклонения вовне. Ваши монисты свели всю совокупность сущего к единому. Но даже ваш монобог существует где-то — пусть на небе, пусть на земле, но в иной точке пространства, не внутри. К нему нужно идти — в храм, в пустыню, в паломничество. Двигать ногами.

— У вас иначе? — Мень знал, но спросил — для поддержания разговора.

— У нас иначе, — констатировал Крючконос. — Мы иначе видим пространство. Вы понимаете только внешнее движение, а мы движемся изнутри вовне. Нам не нужно перемещаться, прыгать по кочкам, перебирать ногами. Вы, отправляясь из точки А в точку Б, тратите на путь какое-то время. Для нас нет вообще никаких точек. Мы там, где хотим быть. Иначе, как бы я оказался в Вашем кабинете?

— Чудо, — согласился Мень. — Пограничное умение.

— Как и ваши игры с линейной структурой времени, — Крючконос отвесил взаимный комплимент и продолжил. — Даже этого самого «где» для нас тоже нет. И времени на перемещение мы не тратим. Так что со временем у нас тоже особые отношения. Совершенно другая физика, другие формулы. Вот и выходит, что наши боги живут в нас самих. Каждый из нас — бог.

— Когда-нибудь я смогу это понять, — вздохнул Мень.