Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)

— Целесообразно, — примирительно сказал Мень. — Не стоит недооценивать и бунтовать. Граница всех нас держит за наши ванильные горла. Все мы в ошейниках и на поводках. Просто пограничники порой упиваются собственным всемогуществом и ослабляют хватку. Как, например, вышло недавно с госпожой эмиссаром.

— Странная девочка, — выразил сомнение Крючконос. — Вы сами отметили: хрупкая, беззащитная, в посольских делах явно опыта нет. Да и на Границе роль у нее, мягко говоря, не первая. Не находите ли Вы, что в выборе такой особы в качестве эмиссара проявляется прямое неуважение к нашему вопросу? И, конечно же, к Вам лично?

— Только что Вы пели другую песню, — напомнил Мень. — Насколько я знаю, в Вашем мире вообще нет эмиссара. И простота эта, неопытность Анны — для отвода глаз, не иначе. Да, говорил, что Анна — пешка. Но смею надеяться, что пешка эта проходная, ферзевая.

Мень хотел было налить себе еще, но подумал и не стал.

— Сегодня встреча с Германом, — ответил шеф на вопросительный взгляд собеседника. — Снова пить вино и лавировать. Лавировать и пить. Скорее бы вопрос решили на Границе. Уже не важно, как — разрешат или откажут. Устал я, мороки много. Давно ни перед кем не лебезил, не угождал никому, не отчитывался. Если честно, я даже немного боюсь.

— Неужели Германа? — удивился Крючконос.

— Германа? — Мень поднял левую бровь. — Отнюдь. С двадцатью двумя я воюю от века. С ними у нас сбалансированное противостояние. Как говорят люди: ядерное равновесие. Больше того: я им не враг. Пусть Конторы сами рубятся друг с другом. Я выше этого. Для бога все прекрасно, хорошо и справедливо.

— И что же вы будете обсуждать за вином сегодня вечером? — поинтересовался Крючконос.

— Как что? — удивился Мень. — Наш вопрос, конечно.

— Не стоит посвящать посторонних в наши дела, — предупредил Крючконос. — Тем более пока вопрос еще не решен. Спугнете удачу.

— Наоборот, ускорю решение, — успокоил Мень. — Заинтересую Германа, пообещаю участие. Некий дивиденд от общего гешефта. От официальной части, как Вы понимаете.

— Могут помочь? — заинтересовался Крючконос.

— Не тот уровень, чтобы помочь, — усмехнулся Мень. — Главное, чтобы не мешали. Пусть лучше обеспечивают охрану госпожи эмиссара, чем организовывают очередное похищение. А когда вопрос будет решен, нам уже ни с кем не нужно будет советоваться.

— Мое присутствие было бы желательным? — намекнул Крючконос.

— Бессмысленным, — отмел предложение Мень. — И даже вредным. Вы не знаете наших реалий. Вырваны из контекста. А потому не все сможете понять, не всегда сможете отреагировать должным образом.

— Именно я обнаружил слежку и определил опасность, — напомнил Крючконос. — Я смотрю свежим глазом, а потому вижу больше Вашего.

— Сегодня вечером нужно будет слушать и говорить, — Мень встал, давая понять, что прием окончен. — А тут лучше меньше, чем больше.

— Тогда желаю удачи от всего сердца, — крючконос протянул длинные сухие пальцы для прощального рукопожатия.

— Спасибо, — поблагодарил Мень. — И в заключении всего один вопрос. На основании всего вышесказанного.

— Рад буду оказаться полезным.

— Если я правильно понял, в вашем мире что ни человек, то бог. В таком случае, почему в моем кабинете именно Вы, а не кто-то другой? Выходит, что Вы — главный бог в мире богов?

— Нет-нет, — Крючконос заскрипел так, что Меню стало неловко; смех длился не меньше минуты. — У нас равноправие. Относительное, как Вы понимаете. На меня как бы возложили функции. Общественная нагрузка. У меня повышенная гражданская ответственность. Кому-то же нужно представлять мой мир в Тронном зале.

8. Будь готова

Когда Анна проснулась вновь, ей показалось, что прошло полчаса от силы. За окном — сумерки, словно день еще не наступил. Часы на стене показывали без четверти пять. Утра? Вечера?

Расслабленная рука спящей Анастасии, при всем изяществе и кажущейся легкости, давила на грудь. От адъютанта разило жаром и перегаром. И почему во время недавних поцелуев Анна не ощущала никакого дискомфорта? Джин и пиво отлично договаривались в танце нетрезвой страсти.

Анна встала и подошла к окну. Пасмурно. Низкие тучи предвещали затяжной дождь. Машины на дорогах сбивались в пробки у перекрестков. Все-таки вечер. Пять вечера. Нужно приводить себя в порядок.

«Никакой ванны, — подумала Анна, вспомнив, чем закончился утреннее отмокание в теплой воде. — Только душ!» И, естественно, никакого алкоголя. Во всяком случае, обойдемся без крепкого. Пусть организм и требовал выбить подобное подобным.

Добравшись до уборной, Анна глянула в зеркало и поразилась: незнакомая девушка, растрепанная, заспанная, припухшая, с красными глазами и потрескавшимися губами. По щекам, шее и плечам расползлись розовые пятна: то ли Анастасия вела себя неосторожно, то ли кожа ответила на джин и тоник аллергической реакцией.