Будапештская весна

Самым выгодным делом в театре был перевод пьес с иностранного языка на венгерский. Правда, эту работу запрещалось поручать собственным драматургам. Тогда Роби предложил свои услуги в театре, где работал Колонитч, а тот — в театре, где сотрудничал Роби. Однако Роби не повезло: пьеса, над которой он работал, провалилась. Зато Липоту подфартило: он переделал одну американскую драму, проработав над ней всего-навсего с неделю, и она прошла на сцене уже более ста раз; кроме того, ее включили в репертуар периферийных театров. От полученного за все эти постановки гонорара у Липота образовалось небольшое состояние.

Материальное положение Колонитча стало неплохим, тем более что Гизи отнюдь не бросила своей работы. Более того, Колонитчу после долгих усилий наконец удалось получить часть фруктового сада, который был у них некогда в Геделле. Чтобы деньги не пропали даром, Гизи сразу же купила в Леаньфале по довольно сходной цене земельный участок на берегу Дуная. А раз появился участок, было бы грешно не построить на нем домик. Баттаи помог получить им долгосрочный кредит. Проект небольшого загородного домика разработал знакомый инженер, а внутреннюю планировку дачи они обдумали сами.

Липот стал носить костюмы английского покроя из толстой шерсти и обязательно в клеточку. Когда он, высокий, стройный и немногословный, появлялся среди рабочих, строивших дачу, то производил на них должное впечатление. Он не сорил деньгами, и все его считали аристократом. Рабочих Липот нанимал на довольно сносных условиях, и потому, когда однажды он оказался в затруднительном положении, те одолжили ему свои деньги для приобретения стройматериалов.

Старые знакомые Липота по Леаньфале, а таковых после мятежа осталось не так уж много, узнав о том, что Колонитч, живший некогда на чужой квартире, теперь строится, отнеслись к этому не с завистью, а, скорее, с удовлетворением. Время от времени кто-нибудь из них появлялся на строительной площадке и давал дельные советы.

Дядюшка Феликс, живший на гонорар от переводов сельскохозяйственных книг, сравнивал своего племянника Липота с Талейраном. Другие родственники, навещая иногда Липота, просили у него в долг небольшую сумму денег. Один свояк, эмигрировавший в Италию, и оказавшийся там без работы, тоже слезно просил Липота выслать ему денег.

Колонитч никогда не отказывал родственникам и умел держаться с ними корректно, но если и помогал, то преимущественно добрыми советами или же своими связями.

Тем временем сестра Липота Клотильда родила двух здоровых деревенских карапузов и намекала, что уже носит под сердцем третьего. Вместе с мужем она работала в сельхозкооперативе. В своем письме сестра сообщала, что наконец-то с грехом пополам им удалось отремонтировать свой дом.

Однако постепенно выяснилось, что далеко не все благожелательно относились к быстрому взлету Липота Колонитча. Некоторым, например, не нравилась дружба Липота с Терени. О Роби стали говорить, что он чересчур нахален и необуздан в своих карьеристских поползновениях. О его махинациях ходили анекдоты, сплетничали о том, что он якобы не на трудовые доходы купил себе автомашину.

Сплетни ходили всякие, и Колонитч, хотя и не любил вмешиваться в чужие дела, однажды все-таки сказал Роби:

— Видишь ли, старина, все это относится ко всем нам… Если у тебя есть сотня, то ни в коем случае нельзя тратить ее всю. Нужно хоть что-то оставлять на будущее, на случай какой-нибудь беды, чтобы не остаться без средств…

Роби был полностью согласен с другом. Он сделал вид, будто принял к сведению умный совет, но затем все опять пошло по-старому. Однако очень скоро Роби убедился в своей ошибке. Выступая как-то по телевидению, он задел одного чиновника, который имел на него зуб еще за 1956 год. Чиновник видел эту передачу. Не дожидаясь ее окончания, он позвонил на студию и спросил, как можно предоставлять возможность выступать перед телевизионной камерой такому темному типу, как Терени. Разумеется, этот звонок не был воспринят как категорический запрет на выступления в печати и по радио, однако спустя некоторое время в редакции журнала заметили, что к появлению в журнале статей Терени стали относиться недоброжелательно, и от его услуг начали постепенно отказываться.

Вместо Терени телевидение пригласило выступать с регулярными театральными обзорами Колонитча, и он сразу же согласился.

Такая замена не осталась незамеченной, и повсюду, где раньше сотрудничал Роби, начали поговаривать о том, что с Терени, видимо, не все в порядке, и холодно встречали его. Написанные им статьи клали под сукно, на радио его больше не приглашали, а когда он сам звонил туда или в редакцию, то ему отвечали, что начальник или главный редактор находится сейчас на совещании или в отъезде.

Более того, Золи Баттаи воспользовался случаем и уволил его из журнала, объяснив это тем, что не желает из-за него ломать копья с начальством, и пообещав охотно сотрудничать с ним в будущем.