Будапештская весна

«Что же будет с нами, когда с аукциона распродадут даже мебель?» — с ужасом думали мы с мамой. Издательство «Атенеум», обремененное собственными заботами, не могло оказать нам помощи. Неожиданная смерть отца, который забрал у них большой аванс, поставила издательство в такое затруднительное финансовое положение, что оно смогло выдать нам лишь незначительную сумму. Ее едва хватило, чтобы заплатить задолженность за квартирную плату — не то за шесть, не то за три месяца, точно не помню.

Наши родственники и друзья сами были людьми небогатыми, так что никто из них не мог взять на обеспечение вдову и сына умершего. Мама где-то достала яду. И это была отнюдь не шутка, так как еще несколько лет назад она хотела как-то покончить жизнь самоубийством.

И вот в такую трудную минуту в нашем доме появился дядюшка Фрици. Он был старым хорошим другом отца, его почитателем. Когда-то они, кажется, ходили в одну школу, а потом — в одно и то же кафе. С финансовой точки зрения дядюшка Фрици был нисколько не богаче других наших друзей, да и должность он занимал невысокую — венгерский представитель маленькой заграничной фирмы по торговле брезентом.

Правда, в свое время дядюшка Фрици был известным футбольным судьей, но потом состарился, что свойственно не только игрокам-футболистам, но и судьям. В его квартире хранилось множество призов, напоминавших о крупных международных соревнованиях: лавровые венки, украшенные лентами, кубки, статуэтки. Память дядюшки Фрици хранила воспоминания о многих скандальных матчах. Свидетелем одного такого матча был и я. В ту пору мне исполнилось десять лет. Жили мы тогда на улице Верпелети в доме номер два, а дядюшка Фрици с семьей — не то в доме номер четыре, не то в доме номер шесть. Однажды летом воскресным вечером на улицу ворвалась орущая, вооруженная палками толпа разъяренных болельщиков. Они прямо со стадиона направлялись к дому судьи, который под охраной полицейских сбежал с матча, переодевшись в чужую одежду. Дядюшка Фрици предусмотрительно спрятался не у себя дома, а у нас.

Болельщики, узнав об этом, начали штурмовать наш дом. Они кулаками и ногами били во входную дверь, которую швейцар запер на засов. Возбужденные болельщики хотели выломать дверь и громко кричали, что они разоблачат судью, этого мерзавца и предателя.

Дядюшку Фрици спас мой отец. Не колеблясь, он смело подошел к окну и, распахнув его настежь, произнес яркую речь.

Увидев отца — а его все хорошо знали в Ладьманьоше, — толпа притихла. Сейчас на этом доме висит мемориальная доска. Говорил отец красиво и убежденно. Прежде всего он смело признался в том, что действительно предоставил футбольному судье убежище в своей квартире. И сделал это потому, что девиз всей его жизни — поиски истины, и он никогда не отступит от него. Вот и сейчас он дал честное слово разобраться в этом деле: если действительно обнаружится какое-то нарушение правил, то виновный в этом судья не уйдет от наказания. Те, кого будет интересовать его мнение, всегда могут найти его в кафе Хадика. А сейчас он просит уважаемых граждан мирно разойтись по домам, так как гнев, как известно, — плохой советчик.

Разумеется, все это отец произнес в такой остроумной форме, что вызвал гром аплодисментов болельщиков. Более того, ему удалось трижды рассмешить собравшуюся у дома толпу. И этот смех, можно сказать, спас дядюшку Фрици. Смелое выступление отца и его авторитет в районе сделали свое дело: спустя минуту болельщики, кто ворча себе под нос, а кто громко смеясь, начали расходиться по соседним корчмам, чтобы там продолжить обсуждение злополучного матча.

Дядюшка Фрици горячо обнял отца и пообещал отблагодарить его за этот день.

Не знаю, помнил он свое обещание или нот, однако для нас с мамой было важно то, что дядюшка Фрици пришел к нам. Выслушав маму, он тотчас же встал к рулю нашего тонущего семейного корабля. Разумеется, сорока шести тысяч пенгё у дядюшки Фрици не было, но зато у него имелся богатый опыт во всевозможных торговых делах и тяжбах, связанных с банкротством и тому подобным. Его солидность и элегантность внушали к нему доверие, а у нас появился близкий человек, который в меру своих сил взялся помочь нам.

Мама, дядюшка Фрици и я принялись разрабатывать боевой план. Львиная доля этого плана принадлежала дядюшке Фрици, который считал, что все наше имущество должно остаться нашей семье, а литературное наследство — венгерской литературе.

Этот план предусматривал раз и навсегда покончить с семейными традициями и молчаливой тактикой отца и смело идти навстречу опасности; более того, привлечь к себе всех лиц, которые ее представляют, с тем чтобы нанести по ним сразу один сокрушительный удар. Иначе аукциона не избежать. А в случае аукциона к нему необходимо подготовиться так, чтобы держать все нити управления в своих руках, чтобы противники, то есть кредиторы, и не догадывались, с какой стороны им грозит опасность.