Читаем Буддист полностью

Лучше текста об искусстве и быть не может: Молсуорт готова взаимодействовать с работами Гессе на чрезвычайно личном, интимном уровне, при этом не теряя способности анализировать. Думаю, образ, смотрящий в ответ, – ключевая идея в тексте. Как будто те усилия, что мы прикладываем к созданию произведения, наделяют его собственной индивидуальностью – и эта иная индивидуальность смотрит на своего создателя взглядом, который питается кровью страдающего творца, что само по себе и облегчение, и жутковатый опыт одновременно. Если работа не смотрит на тебя в ответ – ты не вложила в нее достаточно энергии. буддист однажды спросил меня, не считаю ли я писательство своей религией. Я ответила, нет, писательство не моя религия. Не знаю, что для меня религия. Писательство – мое призвание.

* Сгусток любви *

3/12/10

Жалость к сети

Во вторник вечером за ужином обсуждала с Колтером Джейкобсеном наш совместный проект для SF Camerawork. Колтер предложил сделать книгу на основе моих записей в блоге, посвященных буддисту. Колтер – главная движущая сила местного филиала Publication Studio, издательства, основанного в Портленде Мэттью Стэдлером и Патришей Но («эксперимент в области устойчивого книгоиздания»). С сайта Publication Studio:

Мы печатаем и переплетаем книги по запросу, выпускаем оригинальные произведения художников и писателей, которыми восхищаемся. Наши книги отвечают современным дискуссиям и не теряют актуальность. Мы уделяем внимание жизни книги в обществе и взращиваем заинтересованную и вовлеченную публику. Publication Studio – издательская лаборатория в полном смысле этого слова, создающая не только книги, но и аудиторию. Читательская аудитория – нечто большее, чем просто рынок, – формируется направленными усилиями по распространению текстов, организации очных дискуссий и собраний, созданию цифрового архива. Все вместе они создают пространство для разговора, общественное пространство, объединяющее отдельных читателей в аудиторию.

Я не собиралась делать книгу из этого блога – повседневной практики долготерпения и позора, – но ухватилась за эту возможность. Разгоряченная, я начала строчить заметки о переводе блога в книгу: зачем это мне, возможно ли это, что нужно сделать, чтобы получить связный текст. Я поговорила с Кевином. Я написала Дж. В. Велдхуну.


Вот что ответил Джон:

Продвижение вперед по тексту – для интернета огромная проблема! Текст с экрана читаешь как свиток, – то ли дело книгу. В интернете удовольствие не разливается так, как при чтении книги, когда интимность познания можно ощутить под пальцами. Ты овладеваешь чужим умом или видением, и книга дает тебе почувствовать длительность: ее конечность, пространство для большого пальца на полях, как тончают непрочитанные страницы, как начинаются и заканчиваются ваши отношения. Куда уж там! Сеть гигантская, ее стоит пожалеть.

Мысль Джона о конечности/бесконечности кажется ключевой. Неудивительно, что я хочу поместить буддиста в книгу. Я хочу заключить его в сосуд, я хочу положить конец этому безумию, этой бесконечной тоске по человеку, чьи придирки граничили с насилием. Бля, Доди – отпусти иди дальше смирись. Чем больше идей приходило мне в голову, тем больше заметок просачивалось в дневник. Я убедилась, что мои мысли слишком хороши, чтобы оставаться небрежной писаниной в блоге. Следовало развить эти грандиозные идеи, придать им форму и снабдить сияющим венцом послесловия, печатного текста вслед за блогом – чтобы книгу хотелось купить. По мере того, как фантазии о книге и ее лапидарном послесловии росли, мое отношение к блогу становилось всё более пренебрежительным – будто это мой жалкий пасынок, несчастная Золушка, которая никогда не найдет дорогу на бал.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее