Будем как боги

К этому зрелищу привыкнуть невозможно… но, когда привычный вид за бортом внезапно меняется, на душе возникает тревога, и ты понимаешь – произошло что-то ужасное.

Вот уже несколько дней Американский континент с каждым днем становился все более тусклым. Тускнели некогда яркие пятна крупных городов, агломераций вроде Нью-Йоркской или Калифорнийской. Тускнели потому, что некому было больше зажигать свет по ночам – жители мегаполисов вымерли в первую очередь…

Затем падение нагрузки вызвало срабатывание аварийной автоматики электростанций. Снижение забора мощности было опасно, прежде всего, для атомной энергетики – и интеллектуальные аварийные посты стали выключать генерацию один за другим.

К двадцатому числу заглушились все реакторы американского континента, встала также примерно половина ТЭЦ.

Оставшемуся населению хватало и той энергии, которую вырабатывали гидроэлектростанции и местные тепловые станции, а также развитая зеленая энергетика. Но с орбиты казалось, что Америка, бывшая некогда сияющей, набросила на себя темную вдовью вуаль, и лишь кое-где на этой вуали золотились искорки небольших городков и поселений, куда вирус еще не нашел дороги.

Одной из самых крупных таких искорок был город Норфолк, расположенный в самом эпицентре катастрофы – штате Вирджиния, на берегу океана.

Норфолку повезло – главная военно-морская база на Атлантике, во многом стараниями нового главкома второго флота Алека Дэвидсона, сумела хорошо самоизолироваться, и сейчас уже даже гражданские жители города, поначалу бунтовавшие, понимали – их спасло только чудо и воинская дисциплина.

А потом вернулся флот, вернулся с потерями, но хотя бы сумел дотянуть до базы. С флотом вернулся и адмирал Дэвидсон.

Алек принес в город вести, которые можно было назвать добрыми – от вируса есть лекарство. Это лекарство содержится у него в крови. Но этой крови было слишком мало, чтобы спасти триста с лишним тысяч человек, уцелевших в небольшом городе на огромном мертвом побережье умирающей страны…

⁂

– Гарри, это Алек. Если ты меня слышишь, ответь. Ответь же! Гарри, мне нужно с тобой поговорить! Это срочно и важно. Гарри Фишер, вызывает Алек Дэвидсон. Ответь…

Он пытался вызвать Фишера уже несколько дней, но эфир упорно молчал.

Фишер словно сквозь землю провалился. Или утонул вместе со своей яхтой. Беспилотники Алека бороздили воздушное пространство от экватора до полярного круга, но «Стигма-три» словно растворилась в пространстве. Ее не видели спутники, даже самые секретные, ее не находили воздушные ищейки адмирала Дэвидсона, голос ее пропульсивных двигателей на слышали чуткие гидрофоны.

Фишер исчез. А Алеку он был нужен кровь из носу. Хотя, в данном случае – из вены.

Кровь они с Мэри сдавали ежедневно, и, хотя и старались максимально стимулировать кроветворение всеми доступными методами, симптомы анемии были уже у обоих.

Мэри исхудала, как скелет, да и сам Алек из пышущего здоровьем морского офицера постепенно превращался в старика.

А кровь была нужна – не только для новых граждан, тонкой струйкой вливавшихся в общество Норфолка через обсерватор, но и для тех, кто уже был «привит».

Вторая генерация антител Фишера оказалась ненадежной, она давала лишь кратковременный, нестойкий эффект. Несколько человек уже заболели, их, конечно, вылечили – новой дозой крови, но вскоре процесс мог стать массовым.

И все насмарку.

– Гарри, черт тебя подери, ну, ответь же! Мы же твоя семья! Сам сказал! Гарри, ты мне нужен!

Нужен, даже необходим.

Перед Алеком замаячил призрак его собственного маленького военно-морского государства, острова жизни в океане смерти. Его люди смотрели на него, как на бога. Они верили ему. Он не мог не оправдать их ожиданий.

– Гарри, я не знаю, сколько еще продержусь! Если ты мне не ответишь – я умру! Как Вальтер…

И вдруг сквозь равнодушное молчание эфира донесся четкий, хорошо различимый голос:

– Ты мне это брось, седьмой. Вижу, ты там совсем расклеился, адмирал?

– Гарри! – обрадовался Алек. – Где тебя черти носят? Я же обещал тебе вернуться. Куда мне возвращаться? Я найти тебя не могу.

– Видел я твоих воронов и голубей, – ответил Фишер. – Но мне тоже нужно было время на подготовку. Догадываюсь, что ты не просто соскучился по старине Гарри.

Алек почувствовал, что краснеет, – и смутился еще больше, хотя Фишер и не мог его видеть:

– Гарри, я приготовил для нас, для «Стигмы», плацдарм на берегу. У меня здесь почти триста пятьдесят тысяч человек, и каждый из них считает меня богом. У меня остатки второго флота, вторая дивизия морской пехоты, две бригады национальной гвардии. И триста тысяч гражданских.

– Хорошо, – одобрил Фишер. – Я рад, Алек. Семерка всегда была счастливым числом. Сколько ты сейчас весишь?

– Сто семь фунтов[12], – без запинки ответил Алек. – А Мэри и того меньше, поэтому…

– Слушай меня внимательно, – перебил его Фишер. – Я пришлю тебе еще полсотни доз. Это новый тип, разработал его прямо на яхте. Продержишься до моего подхода. Говоришь, у тебя есть морпехи и нацгвардия?

– Да, – ответил Алек.