Будет больно (СИ)

Было еще темно, когда дверь бесшумно растворилась, выпуская в коридор мужчину. Юнхо больше не мог терпеть духоту, вылез, надеясь, что три часа ожидания ушатали истеричку. Собственные эмоции улеглись, чему немало поспособствовал душ. Однако в гостиной горел свет. Постояв немного прислушиваясь, он пошел в спальню. Тут же встал столбом. Посреди комнаты на коленях стоял Джеджун. Голова покорно опущена, глаза смотрят прямо перед собой, руки сложены за спину. Шею украшал широкий ошейник, который Чон надевал на питомца в сессии.

Юнхо ощутил томление и жар в груди. Он, словно гончая, заметившая лису, ощутил, как застучало сердце, толкая наполнившуюся адреналином кровь. На мгновение забылась злость и тупая боль в висках, вместо этого сознание заполнили картины счастливых дней и ночей, когда он обучал Дже премудростям «Темы». Запах желания и пота, горячее, изнывающее от страсти тело в руках, стоны, услаждающие слух. Безумно хотелось швырнуть питомца на колени и отходить ладонью его задницу так, чтобы сидеть не смог пару дней.

Пришлось сосчитать до десяти, чтобы успокоиться. Джеджун так же проявил чудеса выдержки. Вместо того, чтобы метнуться к мужчине и заключить в объятия, он стиснул зубы и кулаки, остался сидеть на месте. Его лицо еще сохраняло припухлость, видимо, он лишь недавно перестал лить слезы.

— Встань.

Ким покачал головой. Юнхо хотел бы вякнуть, что непослушный саб идет вразрез с догмами «Темы», но решил, что не стоит поддерживать капризы мальчишки.

— Ты простынешь.

— Нет, хозяин.

— Только я могу объявить о начале сессии. Как давно ты так сидишь? Нельзя долго находиться в одном положении. Так ты зажимаешь нерв, может случиться судорога.

Дже упрямо поджал губы.

— Чего ты добиваешься?

— Вы говорили, что сабмиссив решает, быть паре или нет. Я вас не отпущу!

— А еще я говорил, что ни один доминант не позволит сабу собой манипулировать. Ты крайне непослушен, будь на моем месте кто другой, с тобой бы не церемонились.

— Избили бы?

— Выставили бы за дверь.

Юнхо бросало то в жар, то в холод. Гнев сменился полным безразличием. К собственной шкуре. Однако Джеджун все так же находился где-то за гранью кошмара, жившего в нем. Его голос, его горячая сексуальность, отчаянное желание жить в качестве сабмиссива, горящие упрямством глаза, отображающие пылкое естество и открытость, его любовь. Он предлагал это все. Что Юнхо мог предложить взамен?

— Иди спать. Приказываю, как твой хозяин, — Юнхо ушел в спальню.

Дже дико обрадовался, поспешил за доминантом. Однако правую ногу прострелило внезапной болью, зажавшую конечность буквально в тиски. Ким со стоном упал.

— Дже? — Юнхо выбежал на звук, присел на корточки рядом с парнем, который сжался в комочек от боли. — Я ведь предупреждал.

Пришлось массировать онемевшие места, а после разогревать мышцы энергичным потиранием.

— Можно повредить нервы, если вести себя неразумно. Ты еще не так много знаешь, чтобы упрямиться и делать все, что вздумается.

— Простите.

— Поднимайся, только медленно. Так нормально?

— Угу, — Ким выпрямился, но по-прежнему держался за мужчину.

— Пойдем.

Дже растянулся на кровати, прикрыл глаза от наслаждения, ведь почти два часа сидел в неудобной позе. Его ошейник принялись снимать. Дже взвизгнул, вцепился в него.

— Не снимайте, пожалуйста!

— В нем нельзя спать.

— Не надо! — Дже порывисто обнял мужчину, забормотал ему в грудь. — Он символ того, что я принадлежу вам! Пожалуйста, не забирайте!

— Дже, — Юнхо провел ладонью по волосам парня. — Ты маленький глупый мальчик. Ошейник не показатель. Главное — твое поведение. Можешь хоть обвешаться кожей, но если, стоя на коленях, ты не будешь чувствовать смирение и умиротворение, «Тема» станет лишь проходящим опытом в жизни. Если ты чувствуешь себя ущемленным, униженным, ты уйдешь. И теперь ты знаешь, что может значить такой расклад для твоего партнера. Особенно если в нем замешаны чувства.

— Я не уйду! Я — ваш, хозяин! Я вас люблю, я сделаю все, что вы хотите.

Юнхо отодвинул от себя Джеджуна, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Я никогда не причиню тебе вреда, малыш. Надеюсь, ты — себе тоже. Соблюдай границы игры, табу и никогда не забывай стоп-слово. Твоя безопасность важнее моего удовлетворения.

— Доминант не может говорить такое.

— Уж не саб ли будет указывать, что мне говорить, а что нет?

Юнхо в пару секунд уложил парня поперек колен. Дже стиснул руками простыни и замер, ожидая удар.

— Соседям нужно выспаться, малыш. Придется отложить наши игры на потом.

— Но, хозя… ай!

Неожиданный и весьма болезненный шлепок оборвал его на полуслове.

— Назвал меня хозяином, забыл все свои хотелки, — строго отчеканил Юнхо, поглаживая наливающееся красным пятно на заднице Кима.

— Да, хозяин… я понял.

Джеджун уткнулся лицом в кровать и двинул бедрами, потираясь возбужденным членом о бедра доминанта.

— А можно…? — еще один шлепок приласкал попку. — Уй!

— Никакого секса.

— Почему? — проскулил Джеджун.

— Мне, скажем так, не очень хорошо. Я должен буду уехать на некоторое время.

— В пси… ээ… к врачу? — Дже извернулся и взглянул на Юнхо.

Чон кивнул.