Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Сначала посвящёнными в детали происходящего были только они с Терренсом. Потом узнал Мартин, несомненно, догадался Энтони, а теперь дошло и до Троя. Не потому, что он был самым глупым в их компании. Не был. Нет. Просто он практически не проявлял интереса к делам посторонних людей, предпочитая держаться на расстоянии от сплетен, не вынюхивал нарочно, желая обнаружить как можно большее количество грязного белья. Да и не был он настолько приближен к непосредственным участникам истории, как Мартин или Энтони.

Он жил несколько обособленно от них, неплохо ладил с Энтони и Рендаллом, отлично – с Мартином, враждовал по смешным причинам с Терренсом. Естественно, что он ни к кому из них не пытался влезть в душу. Но, стоит признать, они это ценили и считали положительной чертой характера, а не отрицательной.

Рендалл, так однозначно.

Стоя здесь, перед многочисленными гостями, он пытался проанализировать собственные ощущения, попробовать понять самого себя. Торжественности мероприятия, трепета, присущего таким моментам, не ощущал, хотя неоднократно пытался пробудить в себе эти чувства. Можно и не слишком яркие – отголоски их. Всё равно не получилось. Попытки стали напрасной тратой времени.

Он признавал роскошь декораций, великолепную подготовку сотрудников свадебного агентства, приложивших огромное количество усилий для создания необходимой атмосферы, восхищался работой портных, создавших наряд для Кейтлин по эскизам миссис Бартон, находил вовсе не дурным собственный костюм, который, правда, на заказ не шили, просто приобрели в магазине. Классическая итальянская мода – тысяча фунтов стерлингов в мусорную корзину. Это без учёта рубашки, галстука, ботинок и запонок. Если приплюсовать их, сумма возрастёт в три или четыре раза. Впрочем, его наряд можно и в дальнейшем эксплуатировать.

Кейтлин из своей фаты останется только шторку от комаров соорудить.

Чисто в эстетическом плане Рендалл испытывал от визуальной картинки наслаждение. Когда речь заходила о внутренних ощущениях, все восторги испарялись в неизвестном направлении, и он понимал, что хочет вырваться отсюда, как можно скорее. Уйти, убежать, как можно дальше, за горизонт. Туда, где его никто не найдёт и не начнёт снова ставить условия относительно правильности или неправильности сделанного выбора.

Будучи непосредственным участником событий, он почему-то воспринимал всё иначе. Не так, как следовало. Он был больше наблюдателем, нежели главным действующим лицом в этой любительской постановке.

С безразличием он наблюдал за тем, как Кейтлин идёт к нему под руку с Говардом. Тот светился от гордости и явно был счастлив. То ли потому, что реально считал брак дочери большой удачей, то ли просто положение обязывало так себя вести.

Рендалл думал о том, насколько возненавидит его светское общество? Гостей на свадьбе было не так уж много. По словам родителей, только самые близкие люди.

Сколько времени понадобится, чтобы эти самые близкие начали распространять сплетни о сорванной свадьбе и кольце, выброшенном женихом? Наверное, не так уж много. Свет любит сплетни, он их глотает с восторгом, и эту проглотит тоже.

Взгляд Рендалла переместился в сторону родителей.

Артур выглядел напряжённым и сосредоточенным. Более того, он хмурился, словно ожидал подвоха после утреннего разговора. Сиенна кусала губы, как молоденькая девчонка, испытывающая стеснение, но не представляющая, какими методами от зашкаливающего волнения можно избавиться. Мать Кейтлин прикладывала к уголкам глаз кружевной платок, выражая театральными жестами прилив чувств, спровоцированных важным событием в жизни единственной дочери.

Всё это было предсказуемо. Он заранее предрекал, что они будут вести себя именно в таком ключе, и не ошибся. Гораздо сильнее Рендалла занимала реакция со стороны членов семьи Уилзи, и он посмотрел на них.

Альберт и Нэнси выглядели безупречно. Мартин нервничал и, наверное, вновь чувствовал себя виноватым. Не совсем понятно, правда, за что именно. Комплекс вины, поселившийся в нём, казался неискоренимым.

Декорации, созданные ради свадебного торжества, Рендалла угнетали.

Несомненно, все эти цветы, ленты и белые голуби, коих предписывалось отпустить в небо, были красивыми, но какими-то… бумажными. Сплошная бутафория, придуманный мир, который нечем оживить.

Подружки невесты не в розовых, а в нежно-кремовых – любимый цвет Кейтлин – платьях, маленькие девочки, несущие кольца, и плачущие родственники порождали в нём желание громко-громко засмеяться, продемонстрировав прилив безумия.

Говард обнял дочь, поцеловал в лоб и сделал несколько шагов назад, отдавая Кейт Рендаллу.

Любить до конца дней своих.

Хранить верность и быть рядом.

В богатстве и бедности.

В горе и в радости.

В болезни и в здравии.

Пока смерть не разлучит нас.

Ладони Кейтлин были холодными, практически ледяными. Он чувствовал это даже через кружево перчаток.

Когда собирался показательно переплести свои пальцы с её, понял, что она этому противится. В глазах Кейт больше не было никаких тёплых чувств, даже придуманных – только пренебрежение и раздражение.