Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Вероятно, эта противоречивость делала его ещё и неудачником любовного фронта. Все, с кем Альберт пытался завести отношения, рано или поздно разочаровывались в избраннике, понимая, что их обманули. Вместо желаемого экземпляра, способного томно закатывать глаза и показательно вздыхать, они получали в потенциальные партнёры иную личность, и это несоответствие становилось причиной для быстрого завершения романтических отношений.

Один из воздыхателей пошёл дальше остальных. Он лелеял надежду нарядить Альберта в женские вещи, о чём последнему и поведал.

Эштон, стоя в отдалении, наблюдал с равнодушным взглядом за тем, как любитель экспериментов получает в свой адрес порцию заслуженного гнева.

Улыбнулся, увидев, как Альберт направляется к нему. Кейн хлюпал носом, стирая кровавые капли, но щерился довольно, понимая, что вышел из противостояния победителем, а не проигравшим.

– Ты его сделал, – заметил Эштон восторженно.

– Ты сомневался в моих способностях? – поинтересовался Альберт, вскинув бровь.

– Ни секунды, – заверил Эштон, подставляя руку и засмеявшись, когда приятель хлопнул по ней со всей силы.

Пережив очередное фиаско на личном фронте, Альберт предпочитал уходить в состояние, именуемое им самим творческим запоем.

– Пошли все на хрен, – мрачно заявлял. – Мне никто не нужен.

После чего вновь обращал свой взор в сторону театрального клуба.

Его неудачи шли по кругу.

Пролёт в личной жизни, пролёт на сцене… Пролёт по всем фронтам. И это уже стало чем-то вроде его неповторимого стиля и отличительной черты. Незавидной, конечно, но тут уж выбирать не приходилось.

В последнее время многие отчего-то решили, что актёр и сценарист не просто друзья, а нечто большее. Альберт, поразмыслив, пришёл к выводу, что его подобное положение вещей устраивает, и он вполне готов исполнить ещё одну роль. На этот раз не на сцене, а в жизни.

Эштон ему не подыгрывал. Он просто не опровергал догадки посторонних людей. Тем они и жили. Сотрудничали в рамках театрального клуба, поддерживали приятельские отношения в жизни, оставаясь друзьями и за закрытыми дверями общей спальни, а не превращаясь в любовников, как думали некоторые поклонники Альберта.

Поскольку обоих такое положение вещей и распространяющиеся слухи не напрягали, то и тратить время на доказательства обратного никто из них не собирался.

Спустившись вниз, Эштон остановился в коридоре, напротив открытого окна и выглянул на улицу, прикидывая, где может быть Альберт. Сначала подумал, что обнаружит приятеля в гостиной, но она пустовала. Ученики академии наслаждались относительно солнечной погодой, вот и собрались во дворе.

Альберт не стал исключением.

Стоило только высунуться из окна, как он сразу же материализовался перед соседом по комнате.

Сначала Эштон увидел длинные светлые идеально прямые, без единого намёка на кудряшки, волосы, которыми в их выпуске мог похвастать только один ученик. Вслед за этим что-то блеснуло, а Альберт сделал резкое движение. Эштон почувствовал прикосновение острой стали к горлу, пожалев, что не додумался надеть шейный платок, прилагающийся к основной форме, тем самым защитив себя. Лезвие скользнуло по коже, заставив чуть запрокинуть голову.

– Печально, что я не могу приставлять нож к горлу незнакомых учеников и требовать, чтобы они стали членами нашего клуба, – со вздохом произнёс Альберт.

Раздался щелчок, и лезвие исчезло.

Эштон потёр шею и выдохнул с облегчением.

– Это было бы слишком эпатажно, – заметил, присев на подоконник.

– Зато действенно.

Альберт сунул нож в карман и принялся крутить в руках розу, явно раздобытую в местном саду.

Он не любил цветы, относился к ним абсолютно ровно, но сейчас хотелось занять руки хоть чем-нибудь, вот он и принялся ощипывать королеву богатого мира флоры, издеваясь над листьями. Лепестки пока не трогал, а вот шипы успел срезать.

– Они сбежали бы оттуда при первой же возможности.

– Я в курсе. Но моей решимости это знание не пошатнуло бы. Безумно обидно. Мы слишком много сил отдаём этому клубу, и мне хотелось бы видеть реакцию, а не удивительное равнодушие, однако, наблюдаем мы обратный результат. – Альберт тяжело вздохнул, бросил розу на подоконник и сложил руки на груди. – Не знаю, как всё сложится в этом году, но особых иллюзий не питаю. Только чувствую, что мне будет в два раза обиднее, нежели прежде.

– Есть что-то такое, о чём я не знаю?