Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Он не может откровенно поговорить о своих переживаниях ни с тем, кто носит звание лучшего друга, ни с теми, кто приходится ему родственниками, потому как не уверен, что хочет их втягивать в разрешение сложившейся ситуации. Он обещал себе, что во всём разберётся сам, но время шло, а он оставался там же, откуда начал.

На самом дне самой глубокой ямы.

Конечно, он мог бы пересилить себя и начать изливать душу кому угодно, хоть первому встречному, если только этим встречным не окажется Трой, но этот процесс представлялся Терренсу на редкость унизительным, способным запятнать его, и без того неидеальную репутацию окончательно.

Находясь в одной комнате с Мартином, он старательно делал вид, что ничего не произошло. Он продолжает вести привычный образ жизни: знается с теми, кто давно вхож в его круг общения, иногда спит с теми, с кем спал раньше, если это можно назвать сном. Так, бессмысленный секс, помогающий отвлечься и наполненный всё той же беспросветной скукой. Кратковременное удовлетворение, а потом ощущение, что это была ошибка. Очередная ошибка, которых он в последнее время совершал непозволительно много.

Коротая время в обществе Энтони, вспоминая недавнюю слабость, граничащую с готовностью поведать о причинах своего мерзкого настроения, он тоже старался не особенно откровенничать, придерживаясь нейтральных тем в разговорах.

Союз влюбленных, кричавших на весь мир о своей помолвке и безграничном счастье, к этому списку не относился.

Даже Мишель с её повышенным интересом к личности Троя, и их премилое общение – неприкрытый флирт – в социальных сетях не раздражало Терренса настолько сильно, как Кейт и её возлюбленный.

Любовь всей жизни.

Интересно, если однажды Рендалл решит её оставить, она снова прибегнет к проверенному способу или придумает что-нибудь новенькое?

Терренс не собирался умалять достоинств Кейт и говорить, что она ему всегда была противна. Это было бы ложью. В их жизни когда-то случился период, ознаменованный относительно неплохим взаимодействием и подобием любви.

Правда закончился он паршиво, запятнанный отвратительными пурпурными кляксами, стремительно расплывающимися на паркете в гостиной особняка Бартонов. В присутствии многочисленных свидетелей, среди которых были Мартин и Энтони с его младшей кузиной, закричавшей от страха при виде крови.

Если бы Терренс знал, чем обернётся то, что он считал необременительной интрижкой, подумал бы несколько раз, прежде чем посмотреть в сторону этой фарфоровой куклы, весь вечер пожиравшей его взглядом, а потом недвусмысленно намекнувшей на продолжение. То ли шампанское на него подействовало, то ли он, в принципе, не возражал против мимолётного романа с красивой девушкой, то ли сразу оба фактора повлияли, но двум едва знакомым людям суждено было стать любовниками.

В Кейт было что-то до трогательности беззащитное, и Терренса это первое время привлекало. Больше того, он восторгался, пока не начал внимательнее присматриваться к своей девушке, и не понял, что за блестящим фасадом находится нечто мерзкое, от чего хочется поскорее отделаться и никогда в жизни не подбираться ближе, чем на расстояние нескольких миль.

Увы, им такая роскошь была недоступна.

Жизнь сделала их родственниками, и хотя та семейная ветвь, с которой породнилась Элизабет, с этой была не слишком дружна, на громких торжественных мероприятиях собирались все. Теперь во время празднования того или иного события к многочисленным родственникам вынуждены были присоединяться и Уилзи в полном составе. Не только Элизабет, но и её родители, и младшие братья.

Кейт продолжала преследовать Терренса по пятам, приезжала к нему, часто звонила или пыталась выловить в сети, несмотря на то, что появлялся он там редко, когда совсем нечем было заняться. Он не отвечал. Занести неприятную собеседницу в чёрный список не позволяло понятие об этике межличностных отношений и напоминание о наличии родственных связей, каких-никаких, но всё-таки.

А потом всё как-то стремительно оборвалось, и он остался не у дел, зато на первый план вышел ни кто иной, как Рендалл Стимптон собственной персоной.

Всё происходящее представлялось Терренсу сюрреалистическим кинофильмом, или, как минимум, галлюцинацией, спровоцированной чем-то не слишком законным, но он не стал погружаться в хитросплетение чужих судеб, предпочёл оставить всё, как есть. Изменив только один пункт – своё отношение к происходящему, в первую очередь, к участникам событий.

– Кстати говоря, хорошо, что ты заглянул ко мне, – произнёс Альберт, поднимаясь со своего места и доставая ключи от шкафа, в котором хранилась корреспонденция, приходящая на имя учеников.

– Да? Что-то случилось?

Терренс пересадил Стеллу себе на плечо. Она коснулась мокрым носом шеи, прошлась холодным хвостом, покрытым мелкими чешуйками, по коже. Терренс засмеялся, но почти моментально посерьёзнел, надеясь, что отец не подумал, будто эта реакция относится к их разговору.

– Письма из университетов, – коротко ответил Альберт, открывая шкаф и доставая оттуда несколько конвертов формата А4.