Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Мне кажется, или у тебя сейчас должны быть дополнительные занятия?

– Должны быть, – согласно кивнул Терренс. – Но я на них не пошёл. Надеюсь, ты не будешь кричать?

Он стоял у двери, не решаясь переступить порог, и пристально смотрел на отца, желая получить от него скорейший ответ.

Говоря откровенно, разрешение или запрет особой роли не играли, Терренс для себя заранее определил: независимо от полученного ответа, на занятия не пойдёт. Если не получится остаться здесь, будет просто бесцельно бродить по школе и предаваться меланхолии. В любом случае, это было гораздо лучше очередного скандала, а то и драки, которую хотелось затеять каждый раз, когда он натыкался взглядом на Рендалла или же слышал его голос.

Как только тот открывал рот, отвращение захлёстывало с головой, а здравый смысл бесславно умирал.

Терренс решил перестраховаться, однако одиночество ему быстро наскучило. Присоединиться к кому-то из знакомых не представлялось возможным.

Мартин занимался в клубе естественных наук, а они у Терренса ничего, кроме зевоты, не вызывали.

Энтони ушёл на очередное заседание клуба любителей политологии, а там все были такими снобами и выскочками, причём на пустом месте, что Терренса так и надирало заявить, что они ни черта в политике не смыслят, только рисуются друг перед другом. На деле же не отличат либеральную партию от лейбористов, что, в общем-то, было недалеко от истины.

С Троем Терренс, находясь в здравом уме и при памяти, сам бы не завёл разговор. Впрочем, Трой тоже был занят – практиковался в стрельбе из лука.

Один только Терренс оставался неприкаянным.

Побродив по коридорам в течение получаса, он не придумал ничего лучше, чем прийти к отцу, зная, что здесь его всегда примут и даже не станут читать нотации. Потом, конечно, отец поговорит с преподавателями, Терренс выполнит какое-нибудь незначительное дополнительное задание, и все расстанутся довольные друг другом – никаких недоговорённостей и проблем. В конце концов, это просто клубы по интересам, ничего такого, что могло бы испортить общую успеваемость.

В кабинете отца Терренс вполне мог развлечь себя общением со Стеллой. Сейчас, заметив хозяина, она начала бегать по клетке и производить дополнительный шум, внося в привычную тишину владений Альберта Уилзи разнообразие.

Альберт посмотрел на сына, тяжело вздохнул, покачал головой.

– Не буду, – ответил, спустя какое-то время.

И Терренс улыбнулся.

Как бы то ни было, а родители его по-настоящему любили и многое прощали, закрывая глаза на промахи. Иногда Терренс ловил себя на мысли о том, что, несмотря на факт ношения Мартином статуса гордости семьи, старшее поколение всё же больше любит его. Мартин тоже это чувствовал, но старался не акцентировать внимание на вполне обоснованных подозрениях, чтобы не травить себе лишний раз душу.

– Значит, можно пройти?

– Проходи. Ты хотел что-то сказать? Или спросить о чём-то?

– Мечтал увидеть Стеллу, – хмыкнул Терренс. – Лучшая женщина моей жизни, после мамы и Элизабет, конечно. Мне не хватает моей питомицы.

– Мы уже обсуждали это, и ты…

– Да-да, знаю, что твой ответ отрицательный. Я не собирался переубеждать тебя. Просто пришёл проведать её.

Терренс прикрыл дверь, пересёк кабинет, направляясь прямиком к клетке, стоявшей на окне. Потянул дверцу, открывая, запустил ладонь внутрь, хватая белую ручную крысу и вытаскивая её из заточения.

Альберт предпочёл сделать вид, что манипуляций этих не замечает. Вообще-то он был против того, чтобы крыса получала доступ к свободе, но Терренс имел свою точку зрения в вопросе воспитания питомцев.

– Быть может, расскажешь, что заставило тебя отказаться от посещения дополнительных занятий? – спросил Альберт, стараясь действовать более или менее деликатно.

Он неплохо выучил характеры своих сыновей, потому понимал, что на Терренса угрозы и злые выкрики не подействуют. Здесь нужен иной подход, что-то вроде дружеской беседы, как с равным. В противном случае, сын окончательно замкнётся в себе и откажется разговаривать. Упрямства ему было не занимать, впрочем, как и ещё нескольких, не самых лучших черт.

– Девочка моя, как я рад тебя видеть, – произнёс Терренс, проигнорировав обращение отца, при этом, продолжая уделять повышенное внимание крысе.

Она обхватила коготками его палец и теперь шевелила усами, при этом смешно дёргая носом.

– Терренс, будь любезен ответить, когда к тебе обращаются с вопросом.

– У меня нет настроения.

– Вторую неделю подряд?

– Да. И, возможно, на следующей неделе всё снова повторится.

– У тебя конфликт с преподавателем?

– С миссис Харт? Нет, она прекрасна. Её подача материала прекрасна. Лекции тоже прекрасны, потому ни о каких конфликтах речи идти не может.

– Тогда в чём дело?

– Ни в чём. Я же сказал, у меня нет настроения.

– Ладно, хорошо. Отложим этот разговор до следующего раза. Кажется, для разговоров с отцом у тебя тоже нет настроения.

– Рад, что мы друг друга поняли, – отозвался Терренс, поглаживая Стеллу по шёрстке и размышляя о том, как докатился до такой жизни, когда единственным близким существом на планете становится крыса.