Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Просто эталон и образец. Не правда ли?

Наверное, правда.

Рекс, оказавшись на кладбище, не испытывал потребности бросить на гроб горсть земли, удивлялся большому количеству людей, пришедших проститься, втайне посмеивался над речами, гласившими, что мир в этот день потерял прекрасного человека. Единственное, чего Рексу действительно хотелось – плюнуть на могилу родителя, развернуться и уйти. Вместо этого пришлось лицемерно пристроить посреди цветочного многообразия корзину с цветами – алые розы, белоснежные лилии.

Развернуться и уйти уже ничто не помешало, и Рекс сделал это с удовольствием.

Ему были противны речи о том, что присутствующих навеки покинул потрясающий человек.

Когда друзья и знакомые Филиппа, наблюдавшие исключительно идеально оформленную витрину, демонстрирующую товар лицом, вспоминали многочисленные добрые дела, меценатство и благотворительные проекты, ставя Мюррея-старшего на уровень, коего тот явно не заслуживал, Рекс мысленно разворачивал иной послужной список. Ему, признаться, было наплевать на показную добродетель отца, и на то, скольким приютским воспитанникам сумели выдать стипендии. Какая разница, скольких посторонних людей он сделал счастливыми, если родным и близким приходилось страдать?

В его воспоминаниях доминировали мысли о вынужденных побегах из дома, о водолазках, ставших неотъемлемой частью гардероба, помогающей скрывать многочисленные синяки, об угрозах, что сыпались, как из рога изобилия. Доставалось и ему, и Еве. Ему, когда он пытался защитить мать. Ей… Просто так. Просто потому, что жила и раздражала самим фактом своего существования.

Впрочем, Рекс не удивлялся тому, что брак родителей был несчастливым. Он изначально строился на принуждении, а не на любви. Любовь тоже была, но только с одной стороны. Не совсем нормальное чувство, граничащее с обожанием, преклонением, воспеванием и отвратительным по своей силе восторгом, от которого Рекса тошнило. Исходило оно, что совсем неудивительно, именно от Евы, а не от Филиппа.

Прежде он благосклонно принимал данное чувство, потом начал тяготиться, а позднее и вовсе перешёл в стадию отчаянной ненависти.

Иногда Рекс ловил себя на мысли, что Филипп, сумев избавиться от жены хотя бы таким способом, обрадовался не на шутку. Смерть его не напугала, а стала избавлением от оков мерзкого союза.

Ева была моложе своего супруга на добрых десять лет. Дочь политика, сидящего в каком-то местечковом парламенте, отчаянно подворовывающего и, как следствие, живущего на широкую ногу. Молоденькая, глупенькая, влюбчивая девушка, старательно оберегаемая отцом от недостойного окружения.

Разумеется, она не могла не влюбиться в одного из представителей именно такой компании.

Это даже не простая закономерность.

Это уже классика жанра и закон жизни.

Филипп решил провернуть аферу, обманув потенциального тестя, вытянув из него все денежки и свалив из ненавистной провинции в столицу.

План почти удался.

Почти.

Когда Филипп готов был сесть на самолёт, навсегда покинув родные места, его настигла кара в лице помощников отца Евы. Его вежливо попросили пройти вместе с ними, а потом… Нет, не избили до полусмерти и не отняли деньги, которые он таки успел прихватить. Вместо этого поставили перед выбором. Либо он женится и становится законным владельцем украденного, либо получает пулю в лоб, и больше о материальных благах не беспокоится. Они ему не понадобятся.

Вообще-то отец Евы настаивал на приведении в исполнение второго варианта, она решила внести коррективы в его планы, заявив, что беременна. Ребёнку необходим отец, даже если он такой беспутный, как Филипп Мюррей.

Филипп думал, что она солгала, но когда на свет появился Рекс, сомневаться было уже нелепо. Поверить, что Рекс действительно приходится ему сыном, глядя только на внешность, оказалось проблематично. Рекс стал мужской копией ненавистной Евы. Тот же яркий цвет волос, тот же оттенок радужки – ничего от отца.

Филипп настоял на проведении теста, определяющего отцовство. Результатом оказался неудовлетворён. Рекс был его сыном. Почти что стопроцентный Мюррей.

Экспертиза не могла ошибиться. Конечно, если бы Ева подкупила докторов, попросив подделать результаты…

Однако Филипп с неудовольствием резюмировал: заключение правдивое. Ева о проведении экспертизы узнала задним числом, а потому не имела ни единого шанса на общение с докторами, соответственно, подкупить их тоже не могла.

Настоящую, а не придуманную и донельзя романтичную историю любви Евы и Филиппа рассказала Рексу Маргарет.

В тот вечер, когда состоялись похороны.

Ева спала на втором этаже, а тётя и племянник сидели в гостиной. Маргарет, потратившая немалое количество сил и средств на организацию мероприятия, выглядела уставшей, но не особо тоскующей от осознания произошедшего. Рекс, посмотрев на неё во время поминальных торжеств, подумал, что у них с Маргарет есть сходство. Возможно, не в единственном числе. А если посмотреть правде в глаза, то, пожалуй, схожести в данном случае гораздо больше, чем у него же с матерью.