Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Кэрмит приоткрыл один глаз и, стараясь никак своего бодрствования не выдать, посмотрел на того, кто невероятно «грациозно», словно слон в посудной лавке, напомнил о своём существовании. Сомнений, в общем-то, не было. Завалиться в эту комнату мог только один человек, числившийся соседом Кэрмита ещё с тех самых пор, как они оказались учениками первого класса средней школы, а с годами получивший ещё и дополнительное звание лучшего друга. Иногда Кэрмит иронично отзывался о Даниэле Ричмонде, как о своём верном оруженосце, хотя никакого оружия у него и в помине не было. Просто данная формулировка звучала красиво, а Кэрмит не был лишён некой склонности к пафосу, проявлявшейся время от времени.

– Время пить чай, – громко оповестил Даниэль, подходя ближе к кровати и собираясь прикоснуться к плечу Кэрмита.

Не успел, ладонь его перехватили и крепко сжали. Вторую руку Кэрмит убрал от лица, ухмыльнулся довольно.

– И где же он? – поинтересовался.

– Ты не спишь, – резюмировал Даниэль, присаживаясь на самый край кровати.

– Как видишь. Пытался, но твоими стараниями сон свалил в неизвестном направлении и вряд ли вернётся в ближайшее время.

Кэрмит принял вертикальное положение, с трудом оторвавшись от подушки, и потянулся за расчёской, лежавшей в изголовье.

Следовало привести себя в порядок и выбраться на улицу – подышать немного свежим воздухом и поболтать с одноклассниками, если получится встретить кого-нибудь из них, не потерявшись в разношёрстной толпе. Разумеется, в преддверии первого учебного дня «Чёрная орхидея» напоминала муравейник, в который щедро плеснули кипятка, и обитатели хаотично побежали в разные стороны. Ученики, прибывающие в школу, служили отличной иллюстрацией к заявленной ситуации.

Поднявшись с кровати, Кэрмит подошёл к зеркалу и критично себя осмотрел.

Оно, в общем-то, ничего нового ему не сообщило, лишь в очередной раз повторило то, что Кэри и без него знал. Чтобы хорошо выглядеть, необходимо высыпаться и не игнорировать основы здорового образа жизни. В противном случае, красоте или – если не замахиваться на столь высокую оценку данных – хотя бы минимальной внешней привлекательности можно помахать рукой и попрощаться с ней навсегда.

Грим прекрасно маскировал все несовершенства кожи, убирал синеву под глазами и мелкие мимические морщинки, появляющиеся не только от наплевательского отношения к природным данным, но и от любви к улыбкам. Там, где косметика оказывалась бессильной, в ход шёл его величество графический редактор, слегка приглушающий яркость сеточки сосудов на белках и придающий коже сияние. На страницах каталога не парень – загляденье, картинка, которой любоваться, не переставая.

Но в реальности можно было наблюдать и слегка покрасневшие от постоянного недосыпа глаза, и тёмные круги под ними, усиленные следами размазавшихся косметических средств, нанесённых на кожу перед съёмками, а потом не до конца смытых.

Осыпавшийся чёрный карандаш и размазанная основа.

Кэрмит едва не застонал, ощутив, как от висков к затылку вновь растекается боль.

Ради съёмок пришлось подниматься едва ли не в пять утра. Принимая во внимание тот факт, что накануне он лёг в три, можно было с лёгкостью рассчитать, сколько времени оказалось отведено непосредственно под сон. Может, и были на свете везучие люди, способные высыпаться за два часа, но Кэри к ним точно не относился.

Он надеялся отоспаться, оказавшись на территории академии, но и тут уделить отдыху получилось не более получаса, потому что, стоило лишь погрузиться в состояние полудрёмы, как появился Даниэль.

С семи утра и до пяти вечера Кэрмит позировал, представляя новую коллекцию молодёжной одежды, призывно улыбался в камеру и старался никак не демонстрировать усталость, на него навалившуюся.

Он не был профессиональной моделью, не числился среди подопечных того или иного агентства, не принимал участия в кастингах и не бродил по «языку». Просто иногда принимал предложения от знакомого фотографа, работая на добровольных началах. В общем-то, мог отказаться, ничем не рискуя, но в большинстве случаев решение оказывалось положительным. Ему нравилось позировать, а Мэри говорила, что камера Кэрмита любит. У них полное взаимопонимание и идиллия, о которых только можно мечтать.

То ли камера действительно питала к Кэри нежные чувства, то ли профессионализм Мэри брал своё, но снимки получались прекрасными. Сотрудничество длилось уже третий год, и Кэрмит знал, что получив фотографии, останется доволен результатом. Это его радовало, а вот отражение в зеркале и головная боль, спровоцированная недостатком сна – нет.

Кэри прислонился лбом к стеклянной поверхности, наслаждаясь её прохладой и делая несколько вдохов и выдохов. Закрыл глаза.

– Неважно выглядишь, – резюмировал Даниэль.

Кэри не церемонился, завёл за спину свободную руку и продемонстрировал приятелю неприличный жест.

Сам знал, что выглядит не просто неважно, а откровенно паршиво, но говорить об этом не хотелось.