Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Кэндис, рывшийся до того в сумке в поисках ключей, вскинул голову, посмотрел на собеседника с недоумением. Он ждал продолжения фразы, не собираясь играть в детские игры по типу «попробуй в недосказанности увидеть истинный смысл». В этом заключалась отличительная особенность Кэндиса – максимальная сосредоточенность, минимум отвлечённости.

– О чём? – поторопил Кэндис, доставая ключи.

– Зачем нам вообще кто-то другой? – поинтересовался Роуз. – Будем вместе и счастливы, а они все пусть подавятся.

Он положил ладонь на шею Кэндису, погладил осторожно. Обнял, но приближаться не торопился, продолжая держаться на расстоянии, понимая: совершенно точно не способен предсказать возможную реакцию Кэндиса, что последует вслед за этим предложением.

Когда речь заходила об интимных отношениях, Кэндис поразительно менялся. Он не стеснялся, не краснел и не отводил глаз, лепеча что-то о ненормальности данных разговоров, но и не поддерживал активно, как тот же Гаррет, обычно и становившийся инициатором таких бесед. От хорошего настроения не оставалось ни следа. Кэндис становился отстранённым и даже, пожалуй, раздражённым. Розарио давно это заметил, потому всегда старался поскорее привести беседу к завершению, но Гаррета было не так просто сбить с толку.

Он желал Кэндиса отчаянно и безумно. Естественно Гаррету хотелось, чтобы Кэндис отвечал аналогичным отношением! Но ему такое счастье не светило.

Он говорил, что Кэндис жалок в своей любви, но сам выглядел не менее, а то и более жалким.

Кэндис не воспринимал его в любовном плане вообще никак.

Имелось немало активно используемых характеристик. Как пример: одноклассник.

Парень, с которым периодически можно поговорить на отвлечённые темы.

Вечный разжигатель скандалов.

Бывший друг, ныне получивший незавидное звание предателя.

Кто угодно, но только не любовь всей жизни.

На первый взгляд ситуация представлялась простой и незамысловатой. Можно было с лёгкостью подвести отношения данных людей под определение любовного треугольника, если бы не несколько моментов, служивших отягчающими обстоятельствами. Невеста мистера Уилзи и Розарио, выступающие в качестве дополнительных граней для создания фигуры. Никакой не треугольник, а бесконечная линия, к которой можно добавлять ещё неограниченное количество отрезков, если кто-то вдруг влюбится в Роуза. А в того или в ту, кому выпадет такая карта, влюбится ещё один человек – так до бесконечности.

Глядя на Кэндиса, Розарио понимал, что гораздо логичнее было влюбиться именно в него, а не в Гаррета.

Кто такой Кэндис Брайт? Мистер Идеал. Ум, красота, возможно, блестящее литературное будущее, если он действительно решит добиваться успеха в данном направлении. Красота. Да, ещё раз. Потому что она у Кэндиса действительно была, и это признавали все, даже те, кто его откровенно недолюбливал. Природа в плане раздачи козырных внешних данных невероятно расщедрилась, когда на свет появился старший сын Альфреда Брайта. Для Роуза этот пункт был особенно важен потому, что себя он красивым не считал, в принципе, зная об отвратительной мимике и о невыразительной бледности.

Может, он и блондин от природы, но явно не самый привлекательный.

В сравнении с ним и Гаррет порядочно выигрывал, хотя у того не обошлось без некоторых изъянов во внешности. Сильнее всего в глаза бросалась не самая красивая улыбка. Точнее, улыбка как раз красивая, если не открывать рта. Стоит только забыться, и взгляд сам собой зацепится за щербинку между зубами. Не уродливо, но до статуса эстетического совершенства не дотягивает всё-таки.

Роуз сам не знал, чем его так захватила личность Гаррета, но следовало признать: он влюблён. Безответно.

Как и Кэндис в своего «господина директора», считавшегося почти семейным человеком. До недавнего времени невеста Мартина Уилзи была частым гостем в академии. И эти визиты служили неплохим доказательством серьёзности намерений обеих сторон.

Стоя в коридоре у окна, Розарио и Кэндис нередко наблюдали, как девушка вышагивает по дорожкам, сжимая в одной руке сумку или клатч, набирая другой сообщения на экране смартфона.

– Знаешь её? – как-то спросил Кэндис.

Девушка подняла голову вверх, словно поняла, что за ней наблюдают, и теперь пыталась понять, откуда именно.

– Беатрис Кингстон, она же Беата. Она же, исключительно для близких и друзей, Трис, – произнёс Роуз, спустя определённый промежуток времени. – Джессика с ней поверхностно знакома, я – только со слов сестры.

– И что можешь сказать?