Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Вроде бы типичная лондонская осень, но ощущения отвратительные. Человек ещё не попал под дождь, а мысли все о том, как промокнет до нитки, а там и простуда не замедлит о себе напомнить. Как только доберётся до очередной жертвы, сразу же оторвётся по программе «Всё включено».

Тут будет и саднящее горло, и огромное количество использованных бумажных носовых платков, и высокая температура, когда создаётся впечатление, что голову распиливают на части, уделяя особое внимание вискам. Чтобы избавиться от этого, придётся лежать днями в кровати и глотать таблетки горстями.

Сидя в учебной аудитории, Кэндис наблюдал за тем, как ветер треплет листья на деревьях, попутно швыряя в стёкла пригоршни капель. День тянулся, как дешёвая жвачка, прилипшая к подошве, ничего из ряда вон выходящего не происходило.

Вяло, а то и весьма активно переругивались Оливия и Сэнди, выясняющие отношения и стремившиеся доказать, что из них заслуживает большего признания. Умение цеплять друг друга по мелочам, раздувая из мухи слона, было для этих двоих столь же естественно и закономерно, как дышать. Розарио таскался где-то за пределами класса. Трейси проводил время в наблюдении за объектом своей платонической любви, на столь пристальные взгляды не реагирующий. Сибилла пила кофе из пластикового стаканчика, попутно переписывая лекционные материалы и изредка отвлекаясь на сообщения. Гаррет снова собрал вокруг себя зевак, как из числа одноклассников, так и из учеников параллели. Рассказывал им истории, вроде бы претендующие на достоверность, а на деле состоящие более чем наполовину из выдумки и иллюзий.

Кэндис не вмешивался ни в один из разговоров, наблюдателей не созывал и бурным фонтаном энергии похвастать не мог. Этим утром он успел обменяться парой фраз с Лайзой, обсуждая тонкости грядущего заседания, теперь составлял план. После выпуска Николаса Треверси, обязанности главного редактора школьной газеты легли на плечи Кэндиса, и он планировал удержать планку издания, носившего незамысловатое название «Будни «Чёрной орхидеи»», на столь же высоком уровне, как это делал предшественник.

Кэндис делал пометки в ежедневнике, вычёркивал те пункты, что казались наиболее неудачными, расписывал в подробностях всё то, что представляло интерес. В общем-то, занимался своим любимым делом, но сегодня, вопреки ожиданиям, оно практически не приносило удовольствия. Глухого раздражения тоже не было, просто не вовремя подоспевшая осенняя меланхолия.

Последние несколько месяцев Кэндис вообще практически не замечал перемен в собственной жизни. Все они слились в один невероятно долгий день, наполненный скандалами со сводной сестрой, желавшей поскорее избавиться от досадного соседства, криками отца, стремившегося методом повышения голоса призвать детей – родных и приёмных – к порядку, слезами Инги. Беременность способствовала дестабилизации эмоционального фона, и мачеха теперь плакала по поводу и без оного. Военные действия, развернувшиеся на территории дома, служили вполне весомой причиной, а Кэндис всё чаще задумывался об очередном переезде. Можно было собрать вещи и напроситься к родителям Мартины, но пока это оставалось только в планах. Во-первых, школа с её режимом пансиона служила неплохим убежищем на этот год, во-вторых, не хотелось лезть в жизнь чужих людей, смущая их посторонним присутствием. Раньше Кэндис приходил к ним только в случае крайней необходимости, испытывая ощущение жгучего стыда, теперь и вовсе нелепо было набиваться с визитами. Нет, Мартина его любила, конечно. А вот её родители – не очень. Мать её, она же тётка по материнской линии, искренне считала Альфреда Брайта, а заодно и Кэндиса, теми людьми, что сломали жизнь Реджины, заставив ту отказаться от карьеры в модельном бизнесе и, как вариант, в кино. Кэндис родился, а Альфред посадил под замок, принудил заниматься ребёнком, в результате чего ранимая натура не выдержала и начала спасаться алкоголем и мужчинами, по-прежнему, считавшими её привлекательной. Они давали то, о чём Реджина всегда мечтала. Восхищение.

Неудивительно, что самой большой мечтой Кэндиса было – поскорее вырваться из-под опеки, начать жить самостоятельно и самостоятельно же себя обеспечивать, чтобы не зависеть от Реджины с её остатками фамильных богатств, спускаемых на ветер, равно как и от Альфреда с его процветающей компанией по организации частных перелётов по всему миру.

Кэндису это было чуждо и неинтересно. Отец благополучно игнорировал чужие пожелания и несколько раз, заводя разговоры о будущем, намекал, что хочет видеть старшего сына на месте управляющего компанией, а это означало только одно. Желая угодить отцу, придётся попрощаться с собственными мечтами. Так уж вышло, что они по-разному смотрят на мир. Право решать и говорить последнее слово остаётся за тем, кто платит деньги. Кто там истинный держатель капиталов семьи Брайт? Вот то-то же. Стоит запомнить и впредь ему не перечить.