Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Даррен перестал уделять повышенное внимание напиткам и посмотрел туда, куда был направлен взгляд Мартина.

– Добрый вечер, господа, – произнёс юноша, оказавшийся рядом с их столиком. – Мистер Уилзи, рад вас видеть. Мистер…

– Нортон, – подсказал Даррен. – Литературный агент.

– Мистер Нортон, мы незнакомы, но, надеюсь, что наше общение будет не менее приятным, нежели в случае с мистером Уилзи.

Улыбка осветила лицо, но тут же исчезла.

Юноша вновь посерьёзнел, устраиваясь на отведённом ему месте. Сел ближе к Мартину, но на приличном расстоянии, даже локтями с ним не соприкасался. Тем самым опроверг догадки Даррена о возможных причинах столь сильной озадаченности Мартина судьбой чужого творения.

Даррен не был уверен, что Мартин продвигает творение близкого человека, но периодически подобные подозрения в голову закрадывались.

Мартин редко проявлял интерес к чужим жизням, в роли мецената выступал ещё реже, а тут сделал исключение. Этому должно было быть разумное объяснение, но пока ничего лучше теории о любовной связи выдвинуть не получилось, а она находилась на грани краха.

– Познакомься, – произнёс Мартин. – Молодое дарование, о котором я тебе говорил. Кэндис Брайт.

Даррен вскинул бровь. Взгляд его выражал всего одну мысль. Серьёзно? Это не шутка?

– Я хотел бы внести ясность и уточнить кое-что, – Кэндис сжал в пальцах салфетку. – Да, меня действительно так зовут. У моих родителей специфическое чувство юмора, потому ношу те паспортные данные, которыми они меня наградили.

– Мартин, а это молодое дарование хотя бы в университет поступило? – поинтересовался Даррен.

– Ещё нет, – признался Мартин. – Поступит в следующем году.

– Поразительно.

– Почему?

– Я был уверен, что ты ведёшь речь об авторе другой… возрастной категории. Разумеется, я говорил о принципах раскрутки и создания искусственного ажиотажа вокруг романов, но новые условия ставят меня в тупик.

– Считаешь, что юные авторы не способны написать что-то достойное? – спросил Мартин.

Кэндис, глядя на них, задавался актуальным и своевременным вопросом. Зачем его вообще позвали на этот ужин? Перемыть ему кости оба могли и в общении тет-а-тет. Для этого не обязательно было представлять их с Нортоном друг другу.

Заочное знакомство, в данном случае, рассматривалось Кэндисом в качестве приоритетного. Откровенных оскорблений в его адрес – пока – не звучало, но сомнения и сарказм, промелькнувшие в голосе агента, стоило только назвать истинный возраст, не остались незамеченными.

Более того, Кэндис чувствовал, что знакомый Мартина разочарован этим открытием. Он надеялся на знакомство с автором шедевра, способного за первую неделю после старта продаж возглавить топ, надолго застолбить за собой лидерство и сделать агента, открывшего нового популярного автора, гением маркетинга.

Желательно, чтобы автор этот оказался ещё и привлекательной девушкой – наверняка имя ввело в заблуждение и позволило Даррену угодить в ловушку предубеждений. Как альтернатива, шикарной женщиной в меховой накидке, вечернем платье и с изящным мундштуком в руках. Но никак не юношей, играющим во взрослого и возомнившим себя писателем.

Именно, что возомнившим, а не реально таковым являющимся.

Правдивость высказывания о первом впечатлении Кэндис неоднократно ставил под сомнение, но сейчас понимал, что для некоторых людей оно является определяющим. Он Даррену не понравился, доверия не внушил, а потому и план Мартина уже сейчас, на начальном этапе, отправлялся на дно. Ставка не сыграла, отрывать с руками творение Кэндиса никто не собирался. Его вновь отбросило на стартовую позицию, ту самую, где единственным вариантом для реализации оставалась победа в конкурсе, то есть, никаких вариантов вообще.

К слову, стоило заметить, что Даррен и у Кэндиса прилив положительных эмоций не спровоцировал. Не потому, что произвёл впечатление плохого человека, поверить которому себе дороже. Антипатия формировалась исключительно за счёт понимания чужой подверженности стереотипам, а ещё – невысказанным, но с лёгкостью прочитанным во взгляде насмешкам над нелепым именем.

Даррен мог оказаться интересным собеседником, верным другом, любящим супругом и отцом, покорителем горных вершин или председателем местного отделения общества защиты животных, щедрым благотворителем… Да кем угодно, в принципе. Мнение Кэндиса уже сложилось, и было оно далёким от понятия идеала.

Но Мартин считал встречу необходимой, и Кэндис решил подыграть, постараться изменить представления о себе, не пытаясь ввернуть в каждую фразу умную мысль, чтобы продемонстрировав уровень интеллекта, а на деле начиная выглядеть глупее, но время от времени позволял себе вклиниваться в чужую дискуссию. Отпускал дельные замечания, не строя из себя взрослого, многое повидавшего человека, но и не примеряя маску инфантильного существа, продвигаемого вперёд за особые заслуги.

Возможно, интимного характера.