Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Теперь мне есть к чему стремиться, – произнёс Кэндис, не изменившись в лице. – Специально ради того, чтобы ты почувствовал себя великим прорицателем, задумаюсь о построении карьеры на данном поприще. Стану самой знаменитой шлюхой Великобритании, а потом напишу книгу о своих постельных подвигах и однажды решусь на создание экранизации с собой в главной роли. Во время активного продвижения фильма обязательно организую пресс-конференцию и не забуду сказать, чьё именно наставление натолкнуло меня на мысль. А ещё о том, чей я сын. Несколько раз повторю, чтобы все услышали и подчеркнули это в статьях. Спасибо за весомый вклад в моё будущее. Такие советы бесценны, отец.

Альфред покраснел от злости и собирался ответить ещё более гневным выпадом, но не успел.

Ножки стула проехались по паркету с резким скрежетом, заставив всех замолчать на некоторое время.

Кэндис поднялся из-за стола, оставив свою порцию практически нетронутой, и направился к выходу из столовой.

– Кэндис? – осторожно позвала Инга.

– Что?

– Ты…

– Спасибо за обед, – преувеличенно вежливо процедил Кэндис, даже не подумав оборачиваться, чтобы не смотреть на озлобленное лицо отца и смеющуюся Тишу. – Больше не хочу. Сыт. По горло.

Взбежав вверх по лестнице, он закрылся в комнате, повернул ключ в замочной скважине, не сомневаясь в правильности этого поступка, и прижался спиной к двери, прикладываясь об неё затылком. Крепко зажмурился, сжимая ладони в кулаки.

Он задыхался.

Задыхался от тотального контроля.

От бесконечного стремления отца влезть в его жизнь.

От бесконечных проверок, допросов и указаний.

Задыхался от самого факта существования на одной территории с Альфредом.

От такой жизни.

Ускользнув от вечных проблем, коими был напичкан дом Реджины, он оказался в золотой клетке. И здесь счастья тоже не нашёл. С самого начала не рассчитывал на благоприятный исход, но не думал, что всё будет настолько плохо.

Он ощущал невидимые руки на своём горле – разжать их не удавалось. Способа избавиться от этого контроля не существовало.

Только если собрать вещи и сбежать, куда глаза глядят. Однако Кэндис не сомневался, что погоня неизбежна, и когда он ощутит вкус свободы на кончике языка, горло вновь стянет ошейник, зазвенит цепь, и преследователи потащат его назад, игнорируя сопротивление, ожесточаясь всё сильнее. Чем больше попыток освободиться, тем сильнее ненависть, охотничий азарт и желание подчинить. Хоть бы и сломав.

Что такого, в самом-то деле?

Теперь у Альфреда будет два сына. Одним можно пожертвовать. Неудачный экземпляр от не самой любимой женщины. Совершенно нелюбимой. Он не заслуживает человеческого отношения, даже мизерной доли.

В молодости Альфред был очарован красотой Реджины, он же её и погубил. И Реджину, и красоту. Всё теми же методами. Контроль и подчинение при полном отсутствии компромиссов. Он лишил её возможности заниматься любимым делом, ранил ревностью и добил словами о ведении жизни домохозяйки. Реджина, привыкшая блистать в обществе, так жить не могла. Не умела.

А ведь моделью она была известной.

Не уровня Эль Макферсон и иже с нею, но и не седьмой лебедь у пятого пруда, как принято говорить о массовке, не добившейся успеха, в балетных кругах. Реджина имела все шансы прославиться и получить мировое признание.

Она рассчитывала вернуться на подиум после рождения ребёнка, но вмешался Альфред, зарубив сразу несколько успешных контрактов, определив будущее супруги по своему усмотрению.

Потому-то о своих успехах на литературном поприще Кэндис родителям так и не сказал, придерживаясь мнения, что они не только не обрадуются его успехам, но и найдут способ в обязательном порядке проехаться по его гордости, благополучно слив её в канализацию. Альфреда даже издание и успешные продажи дебютного романа не сумеют переубедить. Он продолжит говорить о сыне, не умеющем ценить заботу и решившим пойти против его мнения, перекроившим жизнь по собственным лекалам.

И как только посмел, тварь неблагодарная?

Кэндис нередко приходил к выводу, что из всех людей, с которыми ему доводилось сталкиваться на жизненном пути, отец – самая предсказуемая личность, максимально зацикленная на себе и своих достижениях. Следовательно, и ценит он только их, а не людей, обитающих поблизости. Исчезни Кэндис – не по собственному желанию, а по вине тех или иных обстоятельств, – Альфред разведёт руками и скажет, что так бывает. Это жизнь, ничего не поделаешь. Но если разбить стёкла в его машине или расписать из баллончика борт одного из самолётов, принадлежащих компании, на голову этого рискового человека обрушится весь гнев мистера Брайта-старшего.

Иногда реальность этого утверждения хотелось проверить на практике, хотя Кэндису можно было не заходить так далеко. Чтобы довести отца до белого каления, он мог просто опрокинуть на ковёр чашку чая.

В течение двух дней он старался не попадаться родственникам на глаза, выбираясь из комнаты лишь в случае крайней необходимости. На третье утро в дверь постучали. На пороге спальни стоял Альфред. Мрачное выражение лица на милый разговор по душам не настраивало.