Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Гаррет промолчал, не зная, как лучше ответить на поставленный вопрос. Ничего более или менее обтекаемого на ум не приходило, а он не планировал произносить нечто такое, что подвергается лишь однозначной трактовке.

Покрутив в руках трубочку, Роуз допил одним махом остатки напитка и поднялся с места.

– Уже уходишь?

– Да. Извини, но от твоего общества у меня аппетит испортился.

Роуз удалился, более ничего не говоря, не забыв прихватить все вещи. Забудь он что-нибудь, появился бы повод пересечься повторно, но это явно было нежелательно. Гаррету не осталось ничего, кроме как закрыть лицо руками и с шумом выдохнуть.

Первые шаги на пути к примирению оказались невероятно сложными. Изнутри подтачивало неприятное чувство. Осознание.

Гаррет жаждал избавиться от Кэндиса не столько потому, что завидовал его способности добиваться поставленной цели в плане любовных отношений. Не потому, что испытывал душевную боль, глядя на снимки, где Кэндис обнимался с директором академии. И не потому, что любил его всё это время, надеясь на взаимность, а, получив новую порцию информации, окончательно уверился в проигрыше и постарался взять реванш столь подлым способом.

Всё было проще и… в разы противнее.

Ему не давала покоя мысль о том, что бывшие друзья не стали со временем одиночками. Он от них откололся. Они продолжали держаться вместе, доказывая, что дружба – явление реальное, а не выдумка.

Как правдивы и те слова, что говорят о существовании любви.

Он хотел стать нужным хоть кому-то из них двоих, но они прекрасно обходились обществом друг друга, не нуждаясь в Гаррете, не прося его о возвращении. Не желая разделять его сомнительный триумф, не примыкая к созданной коалиции. Не забывая обид и постоянно напоминая, какими методами он достиг своей популярности в крайне узких кругах.

Несколько почитателей, принимающих в качестве лидера, но не имевших значения в его жизни. И двое близких людей, что одаривают презрением, не забывая о предательстве. Не позволяя позабыть ему самому.

Озарение снизошло на Гаррета глубокой ночью, когда он лежал, закинув руки за голову, и внимательно разглядывал потолок.

Спать после этого расхотелось.

Гаррет не знал, какой эффект произвели фотографии, отправленные отцу Кэндиса, но нет-нет, да и вспоминал о совершённом поступке. В присутствии наблюдателей старался сделать вид, будто ничего особенного не произошло, новость его никоим образом не зацепила, но в глубине души надеялся, что ничего плохого не случилось. Тем более, что по возвращении он узнал о планах Альфреда Брайта. В разговоре Роуза с Лайзой промелькнуло упоминание о переезде в Манчестер, планировавшемся задолго до того, как.

Гаррет себя оправдывал и почти сумел добиться успеха, но тут появился Кэндис. Его возвращение для всех стало шоком.

Для кого-то радостным, для кого-то – не очень.

Когда Кэндис стоял в дверях аудитории, Гаррет посмотрел на него и наткнулся на ледяной взгляд.

Кэндис знал правду и, разумеется, не собирался прощать крысу, раз за разом доказывающую, что данный статус более чем заслужен. Крыса и есть.

Гаррет стал для него врагом номер один.

Прежде, после неприятной ситуации с участием Роуза, призрачные надежды на восстановление, если не дружеских, то хотя бы нейтральных отношений проглядывали.

Теперь их не осталось вовсе…

Склонившись над раковиной в туалете мужского общежития, Гаррет наблюдал, как раскрашивают белоснежную поверхность бордовые капли, падающие из разбитого носа. Вода размывала их, становилась умеренно-красной и исчезала в стоке.

Очередной «разговор по душам» с мистером Брайтом-младшим.

Повод для скандала – те самые злополучные снимки

Реакция предсказуемая. Банальнее не придумать.

Гаррет опирался ладонями на раковину, практически вцепился в края, стискивая их так, что пальцы побелели. Боялся её отпустить, поскольку сомневался, что сумеет удержаться на ногах.

Не потому, что Кэндис его так отходил в приступе ярости. Ударил, конечно. Было больно. Не обидно. Обижаться Гаррету оказалось не на что. Он получил ответную реакцию на свой поступок. Просто-напросто безнаказанным не остался.

Он царапал фарфор ногтями лишь по другой причине. Ему хотелось сползти на пол, обхватить колени руками, уткнуться в них лбом, повторяя одни и те же фразы.

Что я наделал? В очередной раз. Зачем?

Хотелось. Но он не мог позволить себе упасть настолько низко, окончательно распрощавшись с самоуважением. Хотя, по правде сказать, куда уж дальше? Куда больше? Всё, что было, успел растерять. Теперь лишь старался держать лицо.

Хорошая мина при отвратительной игре.

Звук открывающейся двери заставил Гаррета оторваться от созерцания не такого уж интересного зрелища и посмотреть в сторону вошедшего.

В сознании промелькнули воспоминания о том самом дне, когда Кэндис пригласил его сюда ранним утром, прикрываясь предлогом о разговоре, а в итоге устроив грандиозную потасовку.

Гаррет напрягся, ожидая повторения той ситуации, но в туалетную комнату зашёл Роуз. Ехидные комментарии пока не отпускал и не завывал на одной ноте слово «предатель». Просто посмотрел. Внимательно так.