Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

По условиям брачного контракта цена даже однократной измены была слишком высока – большая часть имущества Стимптонов. Стоит только оступиться однажды, и его семья окажется в незавидном положении – разве что особняк никто не тронет. Зато о компании придётся забыть, попрощавшись с ней навсегда.

А что там Кейт определит, как измену, неизвестно. Может быть, ей даже лишний взгляд в сторону другого человека таковой покажется?

Перед тем, как поставить подпись, Рендалл несколько раз перечитал этот договор. Ему условия не нравились, и он хотел попросить о пересмотре. Артур наорал на него и сказал, что не в их положении диктовать условия, нужно быть благодарными за возможность жить, будто в сказке.

В сказке, да. Как же!

Страшная сказка получилась, полная черноты и отчаяния.

Что именно заставило Кейт изменить мнение, Терренс не знал, но вместе с тем подозревал, что не случись в жизни Стимптонов неприятность с попыткой поглощения их бизнеса Кларками, Кейт привела бы угрозу в исполнение, не меняя формулировку. Не помогала бы, изображая добрую девочку, а постаралась уничтожить. Хотя, если разобраться, то она и сейчас не помогала, только создавала видимость.

Терренс осознавал, что при наличии в родственниках такого человека лучше не рисковать, не совершать ошибок, не пытаться завязать с кем-нибудь отношения, и программа аутотренинга, содержащая посыл о том, что Терренсу никто не нужен, долгое время работала.

А потом, стоило только появиться на горизонте Рендаллу, полетела в пропасть.

Иногда Терренс жалел, что Кейт себя не дорезала, когда проявляла чудеса трагедийного таланта. Периодически сокрушался, что в голове у родителей этой девушки мозгов ещё меньше, чем у неё.

В противном случае, они не стали бы платить докторам за молчание, а отправили Кейт в клинику и позволили специалистам разбираться во всём, пока любимая дочурка не перешла тонкую грань, на которой балансировала в течение длительного времени.

Месть её во многом, конечно, удалась. Но, видимо, произведённый эффект Кейт не впечатлил, и она решилась на продолжение постановки, в ходе которой немного просчиталась.

Терренс появился за спиной одного из преследователей, как тень. Драка, завязавшаяся между ними, продолжалась недолго, но была ожесточённой. Терренс во время ночного телефонного разговора посетовал, обмолвившись, что, вероятно, синяков у него теперь столько, что даже считать их количество не с руки – на втором десятке он собьётся, и придётся начинать всё заново.

Когда с дракой было покончено, и поверженный соперник корчился на асфальте, Терренсу впервые подвернулась возможность разглядеть чужое лицо.

Пришёл к выводу, что парень был не намного старше, разница года в два-три. Может быть, в пять. Удивительно, что Кейт не отправила к нему кого-нибудь из сотрудников службы безопасности Говарда.

Впрочем, здесь разумный ответ тоже находился за считанные секунды. Узнай Говард, какие цели преследует дочь, вряд ли дал бы добро.

Он старательно ограждал семью от сплетен, слухов и скандалов. Он боялся, что однажды правда станет достоянием общественности, и публика примется полоскать имя Бартонов.

При таком раскладе надёжнее было позвать людей со стороны, что Кейт и сделала.

– А теперь будь послушным мальчиком и разреши мне покопаться в твоём телефоне, – произнёс Терренс, наступая на руку своего противника.

Тот застонал и разжал пальцы.

Терренс склонился, чтобы схватить вещицу, представляющую, в данный момент, интерес и ценность. Открыл список набранных номеров. На первом месте расположился набор цифр, некогда пробуждающий в душе откровенный ужас и суматошный бег мыслей в попытке определить, какими угрозами Кейт будет сыпать теперь. Какую мерзость отправит ему в подарок? Очередную кровавую записку, лезвие, игрушку?

Рендалл, слушая этот рассказ, без труда представлял и тёмное пространство под аркой, и людей, сцепившихся в противостоянии. И голос человека, пытавшегося оправдаться перед нанимательницей, кратковременные вспышки боли, гаснущие под действием адреналина и желания одержать победу, а потом вкус слюны с оттенками железа, сплюнутой на землю и растёртой подошвой ботинка.

И кровавый ободок, оставшийся на сигаретном фильтре.

Рендалл знал, что во время разговора с ним Терренс курил. Как, впрочем, и после драки с одним из нападавших.

На поиски тот отправился в одиночестве – напарник остался в машине и, вероятно, в дальнейшем доложил нанимательнице о сорванной операции.

– Родители в шоке, – подвёл итог Терренс.

– И после этого ты хочешь, чтобы я поверил, будто всё в порядке?

– Всё хорошо, Рен. Правда. Завтра, то есть уже сегодня, ты в этом убедишься. Просто они не оценили креативного подхода к внешнему виду, а пришёл я, перемазавшись с головы до ног грязью и кровью. Чужой, преимущественно, так что нет поводов для беспокойства.

– Надеюсь на это, – выдохнул Рендалл.