Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Разумеется, её задели и этот поступок, и слова. Ведь для Кейт Терренс был смыслом жизни. Она хотела ответной реакции, а он насмехался над ней, оскорблял и отправлял предложенные чувства – больные и изломанные, поданные через искажённую призму психики Кейтлин – в мусорную корзину. Туда, где уже лежали смятые записки, разорванные на множество мелких частей, сломанные лезвия и плюшевый медведь, в дальнейшем облитый бензином и преданный Терренсом огню.

То, что он считал мимолётным развлечением, необременительной интрижкой, о которой реально позабыть через несколько встреч, Кейт возвела в абсолют, превратив для себя в идеал отношений.

Когда ей открылась правда, смириться с полученными знаниями не удалось. Она не хотела отпускать Терренса, однако он не собирался мириться с навязанными правилами и посылал Кейт ко всем чертям.

Так уж вышло, что чувства оказались невзаимными.

Ничего не поделаешь.

Подобное случается в жизни нередко, да только реакция на отказ следует иная. Со временем почти все способны смириться с отказом, Кейт не смогла…

Рендалл несколько минут смотрел в сторону горизонта, прикидывая, стоит ли появляться на пикнике теперь. Желания там светиться, по-прежнему, не наблюдалось. Поколебавшись немного, он решил позвонить Терренсу, однако необходимость в совершении данного поступка отпала сама собой. Подойдя к окну, Рендалл увидел, как ворота открываются перед знакомым автомобилем.

Терренс редко садился за руль красного кабриолета, считая машину эффектной, но вместе с тем – довольно вульгарной. Импульсивно, поддавшись мимолётной прихоти, как часто случалось в его жизни, попросил у родителей на день рождения такую модель, и ему не отказали в исполнении мечты. Покатавшись на ней несколько недель, Терренс стал всё чаще оставлять автомобиль в гараже, делая выбор в пользу других моделей, и сожалел, что не отдал предпочтение более практичному цвету, вроде стандартного серебристого или благородного чёрного.

Однако сейчас был один из тех случаев, когда Терренсу хотелось выглядеть в глазах окружающих людей вызывающе, и машина восхитительно дополнила образ.

Сняв солнцезащитные очки, Терренс сжал их в руке и, достав из кармана смартфон, принялся набирать сообщение. Судя по тому, что тишина, окружавшая Рендалла, оставалась нерушимой, переписывался Терренс с кем-то другим, вероятнее всего, с младшим братом.

Может быть, и с Энтони, которому на пикнике, устроенном для родственников и самых близких друзей Бартонов, места не нашлось. Их позвали на свадьбу, но обошли стороной, формируя список приглашённых на предварительные развлечения.

Вся эта возня со скачками и пикником, которому больше подходило определение грандиозного фуршета, служила своеобразной заменой традиционным мальчишнику и девичнику, от коих и Бартоны, и Стимптоны отказались.

Мысленно Рендалл неоднократно приходил к выводу, что с большим энтузиазмом встретил бы идею с соблюдением традиций. Только вместо стриптизёрши, ерзающей на коленях жениха, у них был бы вечер из серии «клуб джентльменов предаётся светским развлечениям»: компания приятелей из числа бывших одноклассников, а не едва знакомых людей, вино в изысканных бокалах и игра в покер до половины ночи, а то и до утра.

Терпкий привкус винограда, азарт и сигаретный дым.

В этой компании нашёлся бы только один человек с сигаретами. Он, скорее всего, и сорвал бы банк в игре. Терренсу просто нереально везло во всякого рода играх. Удача оставалась на его стороне, независимо от того, что было на повестке дня: карты, шахматы или простенький бакгамон.

Энтони кривился бы от табачного запаха, но не высказывал претензий. Трой оставался бы невозмутимым на протяжении всей игры, лишь изредка позволяя себе повысить голос в попытке отцепиться от ехидных замечаний потенциального победителя. А Мартин хмурился, пытаясь сосредоточиться, но тем самым только выдавая свою нервозность и подсказывая, какими методами его реально обойти. Он был неплохим тактиком, но слишком открытым для окружающих, зачастую в противостоянии именно эта черта его и губила.

Рендалл слышал, как открылась входная дверь, обернулся.

Терренс, не снимая оксфордов, прошествовал в гостиную. Ему тут бывать доводилось чаще, чем Рендаллу. Он не чувствовал скованности, каждое движение было выверенным и отточенным до автоматизма, хотя в представлении окружающих смотрелось шикарно, а не наигранно. Терренс не жаждал восхищения от наблюдателей и вообще никого не замечал. Он просто был таким вот… идеальным.

Положив очки на стол, туда же швырнул перчатки, предназначенные для вождения – не митенки, которые он терпеть не мог, а закрытые, просто укороченные слегка. И только после совершения этого небольшого ритуала, посмотрел в сторону окна.