Будни добровольца. В окопах Первой мировой

Войска армии фон Боэна, подошедшие ближе всего к Марне, оттеснены примерно на 10–12 км на новые позиции между Марной и Велем. Фронтовая сводка включает донесение об этом только тогда, когда противник уже заметил отход. Заранее об этом ничего не объявляется. Если Антанта, что вполне вероятно, сможет развить это продвижение до крупного успеха, может возникнуть настоятельная необходимость обеспечить через прессу правильную оценку происходящего, дабы успокоить широкую публику. Мы имели намерение двойным наступлением в направлении Реймса устранить оперативный котел, растянувшийся до самой Марны, и установить связь с нашим фронтом в Шампани. Достичь этой цели нам не удалось. Пришлось остановить наступление, утратившее эффект внезапности, дабы избежать лишних потерь. Попытка прорыва со стороны противника между Реймсом и Суассоном была отбита, так что обе стороны своих оперативных целей не достигли. При рассмотрении обстановки в прессе об этом не следовало упоминать применительно к планам Германии, но следовало особо подчеркивать и выпячивать эти обстоятельства применительно к противнику. С 19 июля сложилась совершенно новая ситуация… На нашей стороне появилось преимущество в виде сократившегося фронта, экономии войск и улучшения тыловой связи. Как бы то ни было, прессу следовало предостерегать от превратной оценки общей площади занятой войсками территории. Наше положение по ходу сражения значительно улучшилось… В общем оперативном плане, как он был изложен еще зимой, по итогу текущих событий никаких изменений не будет, он будет планомерно выполнен.

(Пресс-конференция, Берлин, 29 июля 1918 г./ Курт Мюзам. Как нас обманывали, с. 116)

2

Утром 15 июля у двести пятьдесят третьего полка не было иного приказа, кроме как отходить. Данные о том, почему и зачем, отсутствовали. В этом, пожалуй, и таилась основная причина неуверенности, становившейся всё более заметной среди офицеров и солдат, проявлявшейся повсюду, мучившей, сковывавшей, сбивавшей с толку.

Дневной переход вскоре пришлось прервать. Небо было слишком ясным, что обеспечивало хорошую видимость вражеским пилотам. Целыми эскадрильями из десятков машин противник прорвался вглубь фронта. Казалось благоразумнее разделить полк на отдельные дивизионы, шедшие по разным дорогам, а те на отдельные батареи, чтобы по возможности замаскировать орудия в развалинах домов и в лесном массиве до наступления темноты.

Жара оглушающее нависла над войсками. Уже с раннего утра чувствовалась усталость. Теперь напряжение только усилилось, перерастая в безвольный пессимизм.

Поначалу всем расчетам было ясно, что операция «Анна» будет представлять собой нечто большее, чем обычная позиционная битва и привычные артиллерийские дуэли. Тогда зачем они отступают? Что пошло не так? Вся машинерия функционировала так же, как на учениях. Задачи по каждой цели были отработаны с высочайшей точностью.

И вот теперь они лежали рядом со своими орудиями в полутьме, прислушиваясь: зачем мы отошли?

Самые смышленые думали: дело дрянь. Будь начеку, враг идет по пятам.

И снова прислушивались – с фронта почти не слышно стрельбы. Это немецкие батареи? Ведь когда мы отходили, остальные еще были там.

Потом улеглись: да и наплевать. Делаем, что прикажут. Главное – добыть что-нибудь существенное пожрать.