Будни милиции

Директор не испугался меня, как человек с чистой совестью, которому нечего бояться. И не отмахнулся, сославшись на занятость, хотя было видно, что и без меня у него много забот. Как только я по возможности кратко изложил ему причину своего приезда в Саратов, он предложил мне конкретный план действий, каждый пункт которого был точен, логичен, полезен. Прежде всего он позвонил администратору и попросил его принести книгу регистрации жильцов гостиницы за последний месяц. Найдя там фамилию Николаева, выписал на листке бумаги дежурных по этажу, сменившихся за время его проживания в «Волге», и попросил секретаршу вызвать их всех на четыре часа дня.

А так как в этот момент было всего два часа, директор предложил мне пообедать и отдохнуть с дороги в одном из свободных номеров.

— До встречи с дежурными вам ведь все равно нечего делать, — резонно сказал он мне. — Ну а вечером, если понадобится, у вас еще останется время и на адресное бюро, и на аэропорт, и на наш городской отдел милиции. Кстати, могу помочь вам с машиной. Саратов, конечно, не Москва и не Ленинград, но расстояния у нас тоже приличные.

Вызванные дежурные были встревожены и недовольны. После суточного дежурства в гостинице они не скоро приходят в себя — отсыпаются, готовят обед для семьи, приводят в порядок квартиру. Вызов на работу в неурочное время нарушает их планы, к тому же наверняка влечет за собой какие-то неприятности. Волнение их усилилось после первых же слов директора:

— Товарищи, я вызвал вас по просьбе сотрудника уголовного розыска.

— У вас не должно быть никаких оснований для беспокойства, — поспешил я взять слово. — Мы вынуждены обратиться к вам с просьбой. Несколько дней назад в тридцатом номере гостиницы проживал некий Василий Семенович Николаев. Все вы обладаете хорошей памятью и профессиональной наблюдательностью. К тому же Николаев уехал от вас совсем недавно. Я прошу вас вспомнить все, что связано с ним, все, до мельчайших подробностей.

С точки зрения следствия, дежурным было необязательно, даже нежелательно на данном этапе знать о том, что Николаев умер. И я просто сказал им, что он попал в большую беду. Женщины сразу вспомнили красивого, вежливого мужчину, который никогда ни на что не жаловался, не предъявлял никаких претензий, был всем доволен и даже сам убирал за собой постель. По возрасту дежурные значительно отличались друг от друга, и это заметно сказывалось в их оценках Николаева. Их объективные наблюдения были более или менее одинаковые, субъективные — казалось, относились не к одному и тому же лицу. Младшая из дежурных обратила внимание на то, что жилец из тридцатого номера чуть ли не каждый день менял костюм и рубашку, но все свои наряды он, как видно, купил давно, и сейчас они уже решительно вышли из моды. Пожилая дежурная, наоборот, считала Николаева чуть ли не франтом, но ей больше запомнилось то, что, проходя по коридору, он никогда не забывал сказать ей несколько вежливых, уважительных слов. У всех у них были разногласия и по поводу его возраста, некоторых черт характера, вкусов.

— Я помню его еще по прошлым приездам, — сказала одна из дежурных. — И тогда, и сейчас он был влюблен. Каждый раз, приезжая в нашу гостиницу, он встречался с одной и той же очень красивой, высокой женщиной, по внешнему виду заметно моложе его. Она приходила к нему в разное время, иногда даже утром, но приходила каждый день. На ночь не оставалась, у нас это не разрешается правилами, но до позднего вечера засиживалась частенько.

Почему они не встречались у нее, я не знаю, да и не мое это дело, знаю только, что это не была обыкновенная «командировочная интрижка». Это была настоящая любовь.

— Почему вы так уверены? — усмехнулся директор.

Дежурная удивленно и укоризненно посмотрела на него:

— Посмотрели бы вы, как он бережно и внимательно к ней относился, как встречал ее каждый раз у входа, как беспокоился, когда она задерживалась. Как светилось у нее лицо при встрече с ним. Однажды у нее испортился телефон, не знаю уж, дома или на работе, так он полгорода обзвонил, чтобы до нее добраться.

— Понимаю, — сказал я, — что вы не могли запомнить номер ее телефона, но хотя бы, как ее зовут.

— Я, я знаю, — ответила другая дежурная. — Как-то раз она пришла к нему в мое дежурство и не застала его в номере. То ли дело у него было срочное, то ли они неточно договорились. Так она попросила меня передать, что Нина Борисовна просит его позвонить ей на работу между часом и двумя. Красивая женщина, такую нельзя не запомнить.

— Нина Борисовна, — задумчиво сказал директор, — красивая, говорите, женщина и высокая? А не было ли у нее сережек замысловатых в ушах, вроде пирамидок или свернувшейся змеи?

— Точно, — почти в один голос сказали дежурные, — были у нее такие сережки, только она их не всегда носила. Именно эта женщина с сережками и приходила к жильцу из тридцатого номера.

— Ну, ну, — с надеждой повернулся я к директору.