Будни нелепой войны

К пьяным крикам разгулявшихся гостей прислушивались не одни чеченцы. Под неприметной решёткой в дальнем углу двора, в зиндане, вот уже несколько часов сидел насторожившийся раб. Человек этот был выкраден из Краснодарского края ещё весной девяносто восьмого и после долгих мыканий от одного хозяина к другому, перед самым возвращением военных в Чечню, попал в руки Юнуса. Тому, несмотря на некоторую обеспокоенность близостью федералов, раба этого приходилось держать, так как в нынешней ситуации приобретать такой товар за потраченную им в своё время сумму никто не торопился. Погубить же его или сбыть фактически даром он не мог – становилось жаль потраченных денег. Человек этот, конечно же, имел данное при рождении имя, но в Чечне его окликали не иначе, как окликал его первый хозяин, который всех русских называл презрительно Иванами. В России новоиспечённый Иван был отнюдь не обеспеченным человеком и выкупать его было не за что, но выкупа за него никто и не ожидал. Будучи человеком мастеровым, он мог устранить любую неисправность в доме, знал также толк и в машинах. Более того, обладая перед похищением железным здоровьем, он был в состоянии вынести тяжёлую работу в скотских условиях как минимум лет на пять, чем вполне оправдывал затраченные при его покупке средства. Ожидая прибытия приглашённого паспортиста, Юнус заранее отвёз раба к двоюродному брату на другой край села. Но не дождавшись гостя вчера, он решил, что высказанное приглашение тем пропущено мимо ушей. Именно поэтому он забрал обратно своего раба и уже ставил ему задачу на уборку загаженного за двое суток хлева, когда всё-таки объявился Сергей. Ничего не понимающего Ивана сыновья хозяина затолкали в зиндан сразу же после того, как скрылись в доме пришедшие милиционеры. Они спешили настолько, что даже не стали вытаскивать наружу лестницу и ограничились лишь навесным замком на закрывающей зиндан решётке. Замок этот не смазывался столько же времени, сколько был принуждён его созерцать томившийся в каменной яме человек. Вместе с Иваном железный страж также переносил палящий зной, холод и проливной дождь. И от выпавших на его долю испытаний стал сдавать тоже: как и его подопечный, он давно изменил свой первоначальный вид и подутратил прежние возможности. Теперь он всё чаще стал давать сбой – ключ при повороте своём уже не всегда приводил в действие запирающий механизм и утопленная в покрытый ржавчиной корпус дужка держалась на месте только силой сцепления. За столь длительное время обитания у Юнуса, Иван стал определять сработку запирающего устройства на слух. Вот и сейчас, не услышав настолько знакомого ему щелчка в навешенном в спешке замке, он понял, что ему выпал тот шанс, который в жизни даётся один раз. Всё сошлось один к одному – и оставленная в зиндане лестница, и фактически открытый замок на прикрывающей выход решётке. Раб сидел в заполнившей дно вонючей луже и боялся поверить своему счастью. Наконец он отважился и, поднявшись неуверенными движениями к решётке, убедился, что догадка его вполне оправдалась. Теперь оставалось преодолеть открытое пространство двора под обращёнными к забору окнами и, ни много ни мало – каким – то чудом выбраться из села, успев найти русских силовиков прежде, чем он будет схвачен если не самими хозяевами, то любым другим чеченцем. Несмотря на захлестнувшее человека желание откинуть решётку и бежать, бежать прочь куда угодно, лишь бы вон от этих побоев, издевательств и непосильного труда, разум вскоре возобладал. Оценив призрачность своих надежд, он обратил внимание на раздавшийся из дома смех. Последовавшие затем громкие выкрики убедили Ивана, что произнесены они русскими. В сердце вновь вселилась надежда. Слова явно произносились без акцента, а значит, в этот раз в гостях у Юнуса были не разноязычные представители Кавказа, а настоящие жители русских равнин. Спешка и волнение сыновей хозяина при последнем помещении Ивана в зиндан говорили о том, что они не желают показывать того на глаза гостям. «Вот оно, спасение! – думал человек, жадно вслушиваясь в доносившиеся из дома звуки – В каком бы качестве не нагрянули сюда эти ребята, но они всё же русские и наверняка вооружены. Заявлюсь прямо в дом, а потом будь что будет. Ведь не оставят вошедшие туда люди в беде, они же русские!» Утвердившись в принятом решении, человек отбросил нависшую над головой решётку и, выбравшись из зиндана, уверенно направился в хозяйский дом. Он миновал кухню с замеревшими от изумления чеченками и, набрав в грудь побольше воздуха, шагнул из коридора в зал.

Голоса сидевших за столом людей разом стихли. Все обратили взоры на вошедшего и некоторое время молча обозревали появившуюся перед ними фигуру. Милиционеры – в удивлении от того, что среди чеченцев попался всё же такой оборванец, а хозяева – от неожиданного для них его появления здесь. Первым нашёлся Юнус. Блеснув широкой улыбкой, он жестом подозвал раба ближе и, стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия, предложил: