Будущее капитализма

Осуществление этого процесса на практике продемонстрировали некоторые этапные выборы, прошедшие недавно в ряде стран. На американских выборах 2016 года упрощенческие проекты исправления отрицательных сторон капитализма позволили левым и правым идеологам популистского толка задать тон в предвыборной гонке. На левом фланге едва удалось остановить Берни Сандерса, и в ходе этой борьбы он серьезно ослабил позиции Хиллари Клинтон, систематически охотившейся, как любой типичный юрист-ролзианец, за голосами различных групп «жертв», среди базового электората Демократической партии[191]. На правом фланге Дональд Трамп, благодаря своим более ярким талантам профессионального шоумена, оттеснил всех более умеренных кандидатов. В ходе самих выборов Трамп постоянно пользовался своими приемами упрощенческой критики, и Клинтон не смогла противопоставить ей никакой более глубокой аргументации и выглядела в результате чуть ли не защитницей существующей системы.

В ходе выборов 2017 года во Франции ни один из потенциальных лидеров двух главных партий не сумел предложить никакой убедительной программы. На левом фланге действующий президент Олланд, этот классический социал-демократ, понял, что ему не хватит поддержки даже для того, чтобы просто выступить одним из кандидатов, а его премьер-министр Мануэль Вальс, тоже социал-демократ, был разгромлен в ходе предварительных выборов Бенуа Амоном, идеологом левого крыла его партии. На правом фланге идеолог правого крыла Республиканской партии Франcуа Фийон (в дальнейшем вышедший из гонки по личным причинам) нанес поражение бывшему президенту Николя Саркози и центристу Алену Жюппе. В результате всего этого первый тур французских выборов, который должен был сократить число участников гонки до двух, превратился в напряженную схватку пяти «белых ворон»: четырех идеологов и одного прагматика. Ни один из кандидатов от двух партий «мейнстрима» не прошел во второй тур, и в финал вышли прагматик Эмманюэль Макрон и правый националист-популист Марин Ле Пен. Но если бы только 3% французских избирателей проголосовали иначе, соперничество развернулось бы между двумя популистскими идеологами, Ле Пен справа и Жан-Люком Меланшоном слева. Избирательная система Франции подвела страну к самому краю опасного обрыва. В отличие от Хиллари Клинтон, Эмманюэль Макрон смог предложить ясную, не идеологическую, но глубокую критику существующей системы, обращаясь не к тем группам населения, которые считаются ее «жертвами», а к рядовым французам и разоблачая при этом всю несостоятельность популистских рецептов. Его программа была превосходным примером прагматизма, а благодаря его умению доносить мысль до аудитории его более глубокие аргументы одержали верх над шарлатанскими снадобьями популистов.

Лейбористская партия Великобритании изменила в период между выборами 2010 и 2017 года процедуру избрания своего руководителя. В 2010 году ее социал-демократический лидер Гордон Браун, классический утилитарист, пришел к власти как кандидат от Лейбористской партии, пользовавшийся единодушной поддержкой в своей партии. Но уже в 2017 году партию возглавлял марксист и популист Джереми Корбин, который имел почти нулевое влияние среди членов своей партии в парламенте, но получил лидерство в партии благодаря пылким молодым идеалистам, для которых партия распахнула двери[192]. Это привело к радикальному изменению членского состава Лейбористской партии. В Консервативной партии Дэвида Кэмерона, который в 2010 году был лидером, выражавшим позиции центра, заменили в 2016 году «темной лошадкой» Терезой Мэй: депутаты парламента от партии тори сделали ее лидером партии, отчаянно пытаясь избежать выполнения требований нового партийного устава, согласно которым лидер должен был избираться всем ее членским составом. Они боялись, что это закончится избранием идеолога-диссидента, как это случилось в 2001 году, когда эта процедура была применена впервые. Сегодня в двух главных политических партиях Великобритании возникли такие системы выборов руководства, которые в случае их реального использования почти наверняка создадут политическое меню из идеологов с полярными позициями, вроде выбора между веганским блюдом и жареной телятиной. На выборах 2017 года Джереми Корбин выступил под знаменами левацкого идеологического популизма, в то время как Тереза Мэй не сумела предложить сколько-нибудь внятную стратегию. В результате избиратели не получили реального выбора, что привело к ситуации «подвешенного парламента»[193].