Будущее капитализма

Почему политические партии не обратились к прагматизму? В этом, скорее всего, виноваты избиратели. Прагматизм обязывает нас исследовать факты в их конкретике и опираться на здравый смысл, чтобы понять, окажутся ли предлагаемые решения действенными. Это требует усилий. Просвещенный электорат — это важнейшее общественное благо, но, как и со всеми общественными благами, у отдельного человека не хватает стимулов к тому, чтобы его обеспечивать. Большинство других общественных благ могут обеспечиваться государством, но это благо может обеспечиваться только самими людьми.

Вместо этого вакуум, образовавшийся в результате заката социал-демократии, заполнили политические движения, предлагавшие избирателю обходные пути, которые не требовали от него усилий. У прагматизма два врага: идеологии и популизм, и каждый из них ухватился за этот шанс. И левые, и правые идеологи уверяют, что можно обойтись без понимания вещей в их конкретике, без благоразумия и здравого смысла: достаточно воспользоваться неким универсальным аналитическим инструментом, выдающим истины, действующие везде и всегда. Популизм предлагает другой обходной путь: следовать за харизматическими лидерами, предлагающими меры, суть которых можно постичь сразу и без каких-либо усилий. Часто две эти идеологии объединялись, порождая еще более ядовитую комбинацию: идеологии, уже некогда потерпевшие крах, но с новыми вождями-пассионариями, пытающимися сбыть публике соблазнительные новые снадобья. Вот он, весь этот сонм ангелов: левые радикалы Берни Сандерс, Джереми Корбин и Жан-Люк Меланшон, националисты Марин Ле Пен и Норберт Хофер, сепаратисты Найджел Фарадж, Алекс Салмонд и Карлес Пучдемон, блестящие шоумены Беппе Грилло и Дональд Трамп.

Сегодня на поле политической борьбы мы чаще всего видим ряды встревоженных и возмущенных утилитаристов и ролзианцев, теснимых идеологами-популистами. Когда-то такой политический расклад мог присниться нам лишь в кошмарном сне. Фундаментальный поворот, который позволит нам выйти из этого тупика, требует совершенно иного этического дискурса в политике. Но, как мы увидим в этой главе, к нынешней поляризации привели также некоторые изменения в «механике» наших политических систем.

Поляризация политики: как это случилось?

Наши политические системы основаны на принципах демократии, но некоторые черты их архитектуры содержали в себе предпосылки к их растущей поляризации. Большинство наших избирательных систем отдают первенство двум ведущим партиям, и, соответственно, предлагаемый избирателям спектр возможностей определяется тем, что предлагают эти две партии. Самый опасный шаг был сделан тогда, когда во имя дальнейшей демократизации ведущие политические партии многих стран позволили своим членам избирать лидеров партий. При прежней системе лидер партии выдвигался из числа ее самых опытных руководителей и часто избирался избранными представителями рядовых членов.

В политические партии чаще всего вступают люди, ставшие приверженцами той или иной политической идеологии. И это новшество изменило баланс при выборе лидеров в пользу идеологов. По причинам, которые я изложил в главе 1, социал-демократия оказалась в этой ситуации самой уязвимой из трех основных идеологий. Сочетание утилитарной и ролзианской философии, на котором основаны ее идеи, не находит у нас глубинного эмоционального отклика. В результате господствующие позиции на политическом поле смогли завоевать идеологии, поляризирующие людей: марксизм и национализм. Марксизм был, казалось бы, уже безнадежно дискредитирован распадом Советского Союза и переходом Китая на капиталистический путь, но прошло время и выросло новое поколение, для которого все это — лишь исторические факты, с которыми оно в лучшем случае бегло знакомится на школьных уроках истории. Национализм между тем был непоправимо дискредитирован холокостом, и люди хранили память о нем. Там, где правоцентристские партии мейнстрима опирались в своей иммиграционной политике на гибрид утилитарной и ролзианской этики, националистические партии увидели свой шанс для контратаки[190].

Возвышение идеологов вынуждало многих избирателей, склонных к прагматизму, делать выбор между двумя крайностями. Кроме того, поскольку многие люди просто отворачивались от политики, не находя в таком выборе особого смысла, лидеры партий увидели новую стратегию, которая могла принести им успех: если раньше их политика была ориентирована на привлечение колеблющихся избирателей, тяготеющих к центру политического спектра, то теперь они стремились привести на выборы всех идеологически мотивированных избирателей. Для подобного расширения охвата избирателей могут применяться такие меры, как снижение минимального возраста для участия в голосовании и вступления в партии. Подростки, еще не имеющие семейных обязанностей и жизненного опыта, легче всего становятся жертвами идеологического экстремизма. Избиратели же, которые сторонятся идеологий и чувствуют, что у них украли реальный выбор, становятся жертвами популистов.