Будущее капитализма

Люди, руководящие организациями — идет ли речь о семьях, частных предприятиях или государстве, — обладают большей властью, чем их подчиненные, но масштабы их ответственности обычно намного превышают масштабы их власти. Чтобы выполнять свои задачи, они должны добиваться выполнения другими участниками группы своих, средства принуждения, которые они имеют в своем распоряжении, весьма ограниченны. Дома я, например, стараюсь убедить моего сына Алекса вовремя ложиться спать. Но «голое» принуждение — это тяжкий труд, и к тому же оно не очень-то действует: Алекс будет тогда читать тайком, под одеялом. Руководители всех эффективных организаций — идет ли речь о семье, частной компании или государстве — обнаруживают, что могут радикально повысить уровень выполнения задач подчиненными, если им удается воспитать в них чувство ответственности. Алексу не хочется спать, он бы еще почитал в постели, но если мне удается убедить его, что ему необходимо спать, мне уже не нужно принуждать его, как раньше. Так власть становится авторитетом. Выражаясь более академическим языком, происходит процесс формирования моральных норм, необходимых для решения стратегических задач. Главный источник власти руководителей — это не их право отдавать команды, а то, что они находятся в центре сетевой структуры. Им принадлежит возможность убеждать[59]. То, что лидеры используют мораль как стратегическое средство, чтобы определять ход нашей жизни, звучит зловеще и подозрительно. И однако это как раз весьма разумный процесс, благодаря которому современным людям живется лучше, чем жилось людям во всех обществах прошлого. И мы могли бы сделать наше общество еще лучше.

Но как же руководители на деле используют слово в рамках своей стратегии для воспитания ответственности? Вот, например, как это делал в 1943 году Роберт Вуд Джонсон, председатель совета директоров Johnson & Johnson. Джонсон составил свод моральных принципов компании, назвав его «Наше кредо» (текст был вполне буквально высечен в камне). Он начинается такими словами: «Прежде всего мы считаем себя ответственными перед людьми, пользующимися нашей продукцией». Обратите внимание: он пишет «мы» и «наш», а не «я» и «мой»: эти слова должны были быть символом веры как руководства, так и сотрудников. Далее перечисляются менее важные обязательства компании: перед сотрудниками, перед жителями тех мест, где работают ее предприятия и, уже в последнюю очередь, перед ее акционерами. В течение трех поколений «Кредо» поддерживали вдохновляющими историями из жизни компании, и если посетить вебсайт компании сегодня, он по-прежнему организован вокруг различных сюжетов подобного рода. Имело ли это все какой-то реальный смысл?

В 1982 году компанию постиг страшный удар. Расследование обстоятельств смерти семи человек в Чикаго показало, что причиной их смерти стал яд, введенный преступником в бутылочки с тайленолом — популярным продуктом компании. То, что произошло после этого, было настолько необычно, что до сих пор приводится в качестве примера на занятиях в бизнес-школах. Еще до того, как высшее руководство компании успело среагировать на ситуацию, руководители местных отделений по собственной инициативе изъяли весь тайленол из торговой сети, пообещав магазинам полное возмещение убытков. Это не кажется таким уж необычным шагом только потому, что после этого инцидента такое поведение стало нормой в бизнесе, однако до 1982 года компании в подобных случаях не изымали продукцию; типичной реакцией было отрицание вины. Местные руководители компании рискнули взять на себя ответственность за шаг, стоивший компании около 100 миллионов долларов, поскольку принимали всерьез слова корпоративного кредо о том, что они должны ставить превыше всего интересы покупателей[60]. Эти первоочередные меры (которые задним числом были полностью одобрены высшим руководством) были не только моральным поступком — выяснилось, что это также наиболее правильное поведение в бизнесе. Вопреки всем прогнозам компания быстро восстановила свою долю рынка[61].

Здравый принцип экономической науки, который признавал Адам Смит, состоит в понимании того, что односторонний альтруизм должен ограничиваться «долгом спасения». Он не способен в достаточной степени уравновесить частный интерес. Взаимные обязательства чрезвычайно важны, но их необходимо «строить». Именно это достигается совместным действием нарративов общей принадлежности, необходимости обязательств и целесообразного действия[62]. Я схематически представил это в виде последовательности: общая принадлежность, затем обязанности, затем целесообразное действие, но последовательность здесь не принципиальна, потому что, если общее действие дает позитивные результаты для многих людей, оно может служить основой как общей идентичности, так и общих обязательств.